Cага о Бельфлёрах

— Ненавижу вас! Будь все оно проклято! Просто сил нет! Сегодня Эльвире сто лет, такое раз в жизни бывает, и все мои хлопоты несколько недель труда… и мои гости… — я не стану это терпеть, слышите?! — кричала бедная Лея.

В исступлении она подбежала к Гидеону и принялась осыпать ударами его грудь и лицо, но он схватил ее за руки и отвел обратно на кухню (единственное теплое место в продуваемом всеми ветрами замке) и велел Эдне приготовить ей напиток с ромом. Гидеон сидел рядом, пока всхлипы не стихли, и Лея, чье лицо было мокрым от слез, уткнулась ему в шею и впала в оцепенение, бормоча: я просто хотела сделать всё, как полагается, я хотела помочь, Бог так жесток, я Его никогда не прощу…

В результате последствия бури были менее ужасающими, чем у легендарного Великого Потопа; но всё же они были чудовищны — в окрестностях Лейк-Нуар стихия унесла жизни двадцати трех человек, а нанесенные ею разрушения оценивались в несколько миллионов долларов. Дороги размыло, многие мосты требовали восстановления, поезда сошли с рельсов, а железнодорожное полотно было уничтожено. Лейк-Нуар, Нотога, Норочий ручей и бесчисленные потоки, ключи и каналы вышли из берегов, разнося по округе всякий хлам — детские коляски, стулья, вывешенное на просушку белье, фонари, детали автомобилей, доски, двери, оконные фрамуги, куриные тушки, коровьи и лошадиные туши, дохлых змей, ондатр, енотов и отдельные части их тел; встречались и части тел человеческих (окрестные кладбища затопило, и прибывшие на место спасатели с удивлением и ужасом обнаруживал и на крышах, деревьях, в силосных я мах, амбарах, в разбитых машинах и возле домов тела на разных стадиях разложения: некоторые старые, высохшие, а другие свежие, бледные и рыхлые, но все — жалкие в своей наготе), и повсюду в паническом ужасе копошились выгнанные из привычных укрытий пауки — иногда просто гиганты, ощетинившиеся короткими черными волосками.

Сам замок, выстроенный на возвышении, наводнение почти пощадило. Однако фруктовый сад на целый фут погрузился в грязную жижу, красивый розовый гравий с дорожек смыло на газон, недавно посаженные деревья и кустарники в саду Леи, обнесенном стеной, вырвало с корнем, и — душераздирающее зрелище — повсюду валялись погибшие животные, не только дикие, но и кошки и собаки Бельфлёров, домашняя птица и принадлежавший одному из мальчиков черный козленок. Некоторым работникам, живущим возле болота в бараках и отдельных домиках, пришлось вывозить из жилищ весь скарб, их временно переселили в деревню, в отстроенное по заказу Бельфлёров жилье, и конечно, Бельфлёры взяли на себя расходы на их питание и одежду и вызвались возместить потери, понесенные из-за наводнения. Поместье Бельфлёров подверглось существенным разрушениям, а самой печальной утратой стала гибель голштинских лошадей — они утонули при разливе ручья, находясь в конюшне в низине, где их непредусмотрительно заперли.

Подвал усадьбы затопило (такое случалось даже при обычных ливнях), окна были разбиты, шифер с крыши разметало на сотни ярдов вокруг, не осталось ни одной уцелевшей трубы, а на потолках темнели пятна протечек. Когда Бельфлеры в разгар бури вспомнили наконец о прабабушке Эльвире и бросились к ней в комнату, старушка сидела в кресле-качалке, буквально под дождем, который капал с потолка. Она накинула на голову черную кашемировую шаль, но, хотя и дрожала, вторжению как будто не обрадовалась. Горничную, по ее словам, она отослала несколько часов назад, потому что хотела в одиночестве «полюбоваться грозой», — и сидела и любовалась, несмотря на пронизывающий холод и протекающий потолок. Особенно ее восхищали, призналась она, сверкающие над озером молнии. Похоже, она забыла, а возможно, не сочла нужным упомянуть ни о своем сотом дне рождения, ни об ожидаемом — и, разумеется, несостоявшемся — пышном торжестве.

Буря закончилась, оставив после себя разрушения и горе, и на следующее утро Бельфлёры увидели мир преображенным: повсюду затоны и огромные лужи, где отражалось небо, отчего они напоминали куски стекла; поваленные деревья и кучи хлама, которые требовали расчистки. Мужчины — Гидеон, Юэн, даже Вёрнон, даже дедушка Ноэль — прошли пешком до самой деревни, чтобы помочь спасателям. Корнелия предлагала «распахнуть двери усадьбы» для бездомных, но в конце концов единственной жертвой наводнения, размещенной в доме, стал незнакомый старик — кто-то из ребятни обнаружил его лежащим у каменного фундамента конюшни. Как сказал мальчик, сперва он подумал, будто перед ним труп, но бедняга, как выяснилось, был жив!