Cага о Бельфлёрах

— Мы никому не скажем, с какой стати нам об этом говорить? — выпалила Лея. — Я что, неясно выразилась? Я точно знаю.

— Знаешь? Сама видела? — недоверчиво спросил Хайрам.

— Да, знаю! — убежденно ответила Лея. — Я видела.

А затем, через другого агента, который догадывался о том, но не знал точно, кто она такая, Лея сделала еще одну крупную ставку. Наличных денег, естественно, у нее не имелось — она не владела никакими собственными средствами или имуществом, но у нее было жемчужное ожерелье, и кольцо из сапфиров с бриллиантами, и холщовый мешок со столовым георгианским серебром, выкраденный из недр серванта, и пара ваз делфтского фарфора работы Матеуса ван Богарта, выкраденных из комнаты на третьем этаже, и средневековый кинжал — двухлезвийный нож с украшенной драгоценными камнями рукояткой, случайно затесавшийся в сундук с платьями, женскими туфлями и церковной утварью. На встречу с агентом, чтобы сделать ставку, Лея явилась в старинной шляпе Вайолет Бельфлёр из пожелтевшей полупрозрачной ткани — весьма эффектной, размером с тележное колесо. От нее пахло нафталином и дряхлостью, а элегантная вуаль, опускавшаяся до волевого подбородка Леи, придавала ее лицу загадочность статуи.

— Такая ставка, — начал агент, нервно шмыгая носом, — такая ставка — дело серьезное. Хочу, чтоб вы знали — на тот случай, если вы не знаете, — возможно, под ее внешним спокойствием он чувствовал ледяной ужас, который не могла осознать ни сама Лея, ни ребенок у нее в утробе, — но такая сумма — дело серьезное.

— Я понимаю, — ласково проговорила Лея. Будто девушка, совсем юная наивная девушка, какой она, в сущности, никогда не была, Лея доверилась карандашным расчетам агента и без малейших возражений приняла тот факт, что ее выигрыш — точнее, выигрыш ее мужа — будет намного меньше, чем ее возможные потери. Первое будет чудом, второе — катастрофой.

Из-за скрытности, поселившейся в отношениях супругов, Лея не осмеливалась, да и не хотела спрашивать, сколько поставил сам Гидеон. Однако предусмотрительно расспросив Юэна, она пришла к выводу, что сумма эта достаточно скромная и в случае выигрыша принесет лишь около двенадцати с половиной тысяч долларов — точно не больше пятнадцати.

— Но он что же, не рассчитывает выиграть? — невольно вырвалось у Леи, и она посмотрела на деверя.

Они с Юэном редко смотрели друг на друга: возможно, грузное тело Юэна, его растрепанные, седеющие волосы, кирпично-красная кожа казались Лее пародией на некоторые черты ее собственного мужа, который, однако же, был намного привлекательнее.

А Юэну, возможно, казалось, что Лея — ширококостная, высокомерная, чувственная и в теле — подходит ему куда больше, чем его собственная жена, однако он не смел рассуждать об этом даже гипотетически.

— Разумеется, рассчитывает, мы всегда настроены на выигрыш, — ответил Юэн с выражением оскорбленного достоинства, что умилило Лею (потому что она, как и Делла, считала Бельфлёров с Лейк-Нуар по натуре варварами), — однако, как бы там ни было, проигрыша тоже исключать нельзя.

— А для меня это исключено! — заявила Лея. Дыхание у нее перехватило. Если Юэн и заметил, то, вероятно, объяснил это ее деликатным положением. — Это невозможно, — упрямствовала Лея, — он не может проиграть. Юпитер не может проиграть.

— Согласен, — кивнул Юэн, как отвечают сильно расстроенному собеседнику или маленькому ребенку, который вдруг сказал нечто, не лишенное смысла. — Полностью согласен. Какой Бельфлёр стал бы сомневаться? — продолжал он. — И тем не менее.

— Тем не менее? — сердито переспросила Лея.

— Тем не менее, — повторил Юэн. Прищуренные серо-голубые глаза Леи долго буравили его — слишком долго, так что смущенный Юэн начал слегка косить.

Наконец она покачала головой:

— Он не может проиграть. Я это знаю. Я готова всё на это поставить — даже собственную жизнь. Даже жизнь этого ребенка.