Cassandra

– Скажи об этом Джефферсону, – равнодушно ответил Антон. – Он мне целую проповедь прочёл. Я работал на реанимобиле, мне всякое приходилось видеть. Виноват в том, что пострадавший жив? – Антон вернулся в кабинет. Плановые завтрашние операции для него могли не состояться, но нужно было всё ещё раз проверить. «Сашка меня сегодня спасла. Как она могла предвидеть ситуацию? А местное руководство утопит не задумываясь», – думал он, открывая папку и набирая номер жены.

– Сань, как дела?

– Что у тебя с голосом? – вопросом на вопрос ответила жена.

– Всё нормально у меня с голосом. Охрип, доказывая, что я не верблюд, – пытался пошутить Антон. – Ты как планируешь свой день?

– Часа в три освобожусь. Катюшу заберу вовремя. У тебя в кармане куртки список – не забудь зайти в аптеку. Антон, ты в разговорах будь сдержаннее. Ты, дорогой мой не в России. Здесь не принято доказывать очевидное, лучше промолчи.

– Сделаю. Целую. Пока.

Время до полудня тянулось долго. Когда Антона вызвали на «ковёр» второй раз, он уже не ожидал ничего хорошего и смирился, что самовольные действия закроют дорогу в профессию, если не совсем, то надолго. У него сложилось впечатление, что здесь, как и дома, посты в системе здравоохранения занимают в большинстве своём теоретики, а не практики. Врачи, которые если и были в больнице, то только во время студенческой практики, а потом просто учились и делали карьеру. «Чёрт с ними, пойду куда угодно, но извиняться не буду», – думал он, открывая дверь в кабинет. Разговор был более доброжелательным и не столь официальным. Говоря простым языком, его просили больше не делать ничего подобного.

– Я практикующий врач и должен в первую очередь спасать людей, а не думать, нарушаю ли я предписания, и чем закончится для меня инициатива. Я делал это вне стен госпиталя и внерабочее время. Хотите уволить – увольняйте, а причину укажите, что по моей инициативе пациент остался жив. С меня довольно этого цирка. Я меньше всего виноват в том, что мой коллега оказался не столь расторопным. Я могу извиниться за несдержанность в разговоре, за тон, но честь и порядочность, извинения не требуют, – сказал Антон, покидая кабинет.

– Зря вы так, Джефферсон. Сосновский реаниматолог в первую очередь. У него десятилетняя практика. Скольких людей он вернул к жизни с того света? Это тебе не плановые операции два-три дня в неделю по вскрытию нарывов. Доктор Сосновский, как все русские импульсивен, но специалист хороший. Ни вам, ни мне и в голову не пришло так рисковать, а он это сделал. Вам стоит, если и не извиниться, то как-то сгладить сложившуюся ситуацию, – говорил представитель медицинского комитета. – Как вы думаете, что скажут родственники пострадавшего, узнав, что вы уволили доктора, спасшего парня?

– Я не собирался его увольнять. Каждый должен делать то, что должен. Теперь он это знает. Вы думаете, мне всё это нравится? Он, если захочет, может уйти без всякой рекомендации. Я видел его работу в операционной – ни одного лишнего движения или слова. Сосновский у нас всего восемь месяцев, нельзя ему дать уйти.

Домой Антон возвращался с чувством лёгкого дискомфорта от разговоров, сочувствия и лицемерия.

– Что-то случилось? – спросила жена мужа, переступившего порог квартиры. – Вид у тебя ни то расстроенный, ни то сердитый.

– Сашка, ты знаешь, что спасла меня сегодня дважды? – спросил он её, подхватывая на руки и кружа по квартире.

– Во-первых, поставь меня на место, а во-вторых, объясни толком, что произошло.

– Принцесса где? – спросил он, опуская Сашу на пол, снимая верхнюю одежду и моя руки под краном.

– У неё урок. Просила не беспокоить, – ответила Саша. – Так, что случилось? – повторила она вопрос, присаживаясь на диван.

– Во-первых, твой ночной кошмар помог остаться мне в живых или не раненым, – сказал он, и коротко передал события сегодняшнего утра. – Во-вторых, исходя из всего сказанного, меня чуть не уволили с работы, – говорил Антон, обнимая Сашу за плечи.

– Спасибо, что прислушался к моему совету. Я не могу тебе всего объяснить потому, что сама не знаю этого, – говорила Саша. – Чем всё закончилось? Будешь искать новую работу?

– Работать буду по старому графику, но добавить зарплату мне не обещали, – улыбнулся Антон.

– Бог с ней с зарплатой, главное ты жив и здоров. Зови ученицу к столу, – целуя мужа в щёку, говорила Саша.

– Теперь я тебя буду называть Кассандра и верить всему, что ты мне напророчишь.

– Ты смеёшься, а мне от этих видений не сойти бы с ума. Мне очень непросто видеть всё это во сне, а потом ещё и ждать наяву.