Ч. З. Р. Т.

— Ваше высокородие… Фух! Мы только по лестнице спустились… Фух! На первый этаж, а навстречу… Фух! Канцелярист…

— Письмо? — Куманцов вскочил, протягивая руки. — Из Москвы?

— Телеграмма… Фух!

— Давай скорее, охламон! Чего время тянешь? Каждая секунда дорога!

Статский советник распечатал депешу и мигом проглотил короткие строчки. Потом вчитался внимательнее, но опять ничего не понял. Проговорил вслух, делая паузы между словами:

— «Я раскрыл убийства. Арестуйте брандмайоров из пожарной части на Спасской улице и с каланчи на Невском. Подробности выслал письмом. Мармеладов».

— И все? — спросил ошарашенный Лаптев.

— Все.

— А мог бы потратиться на «Здравствуйте» и на «Искренне ваш», — осуждающе сказал Волгин, упираясь лбом в дверной наличник, чтобы не упасть. — Десяти копеек пожалел…

Начальник уголовного сыска не заметил очередной эскапады. Он положил телеграмму на стол и перечитывал, шевеля губами.

— Причем же тут брандмайоры? Уважаемые люди. Хватать их средь бела дня и тащить в каталажку… Это чересчур. Что я им предъявлю? В чем обвиню? Что за дрянь этот сыщик! Помог, называется… А самое обидное, что письмо от него только завтра принесут.

Куманцов достал из кармана скомканный черновик, разгладил ладонью и погрузился в чтение.

— Ну, справедливости ради, — сказал он через минуту, — в этом запутанном деле и вправду фигурирует пожарный экипаж. Обыкновенный такой, с пузатой бочкой и помповым насосом. Мы его прежде не учитывали в своих подозрениях. Возможно, Сомов свернул с дороги, чтобы спрятаться от пожарных? Возможно. Но почему убитый так боялся пожарных? Непонятно…

— А вы заметили, что этот московский сыщик в телеграмме заявляет, что раскрыл «убийства»… Это что же получается, Сомов был не единственной жертвой?

— Да что он мог раскрыть за такое короткое время?! Нафантазировал, чтобы от него отвязались, а вы сразу поверили, — Волгин сполз по косяку и разлегся на полу у дверей. — Скажите лучше, идти ли нам к Апраксину двору?

— Нет. Не надо… Пустая трата времени. Давайте‑ка и вправду возьмем под наблюдение этих брандмайоров. Незаметно! Приставим к каждому двух агентов пошустрее. А лучше трех. Будет обидно, если завтра мы получим полный расклад, кинемся к каланче, а там уж и нет никого.

— Немедленно распоряжусь! — Лаптев выскочил из кабинета, словно кипятком ошпаренный.

— А я, пожалуй, допью эту мерзость, — чиновник по особым поручениям дополз до письменного стола, открыл ящик и достал початую бутылку без этикетки и казенных печатей. — Не желаете капельку, Ваше высокородие?

— Нет! Хм… Разве что капельку… Наливай, супостат.

2

Утро следующего дня выдалось недобрым. В голове рокотало штормовое Балтийское море. Статский советник с трудом разлепил веки. Так‑с. Сапоги на нем, а мундира нет. Зато сорочка в каких‑то подозрительных пятнах… Всю ночь они с Волгиным бродили по проспекту, обнимая и поддерживая друг друга. Сильно качались. Изредка падали, сдирая кожу на ладонях. Выкрикивали наперебой: «Чемодан! Чума! Чушь!»

— К‑который час? Лаптев принес чай с лимоном, поставил перед начальником, стараясь не звенеть подстаканником слишком сильно.

— Половина одиннадцатого.

— Эх‑м… Письмо от Мармеладова принесли?

— Еще нет.

— Вот незадача… А где пьяное чудовище? Неужели потерялся вчера или уснул в той дыре, куда мы заходили за добавкой?

— Обижаете, Ваше высокородие! — кудлатая голова высунулась из‑под стола в углу. — Потерялся. Пффф! Скажете тоже… Это ведь я заполночь донес вас до конторы и устроил в кресле, с комфортом и благостью. А сам на полу прикорнул, накрывшись вашим мундиром. Всю ночь дрожал от сквозняков.

— Чего же окно не закрыл?

— Лень вставать было…

— Экий ты чудак!

В дверь постучали. Всунулось рябое лицо дежурного.

— Тут письмецо для господина Куманцова. А мне еще вечерась велено, как принесут конверт, сразу предъявить его адресату.

— Давай! — громко крикнул и скривился от собственного голоса, прибавил вполовину тише. — Давай сюда. А лучше отдай Лаптеву, пусть он прочтет.

— Вот‑с!

Городовой с поклоном подал конверт и удалился. Следователь распечатал письмо.