Чабор (СИ)

Станимир не имел волшебного оружия, но, решив не оставаться безучастным к борьбе Чабора с неизвестным врагом, он, держа в правой руке акинак, вынул засапожный нож и осторожно шагнул к месту стычки.

Стена пыли колыхнулась и тут же ударила ему в лицо струёй песка, выбитой из пола врезавшимся прямо у его ног и снова исчезнувшим во мраке длинным кривым мечом.

Огромная тень, слабо проступающая сквозь мерцающий огонь факелов, безшумно сдвинулась вправо. Станимир заметил это, но не шелохнулся. Пусть враг думает, что его не видят.

Удары и вспышки волшебного меча неистово рубившегося в глубине помещения Чабора удачно подсвечивали силуэт этого чёрного гиганта. Вот незнакомец снова поднял меч. Удар!

Готовый к выпаду Станик тут же ловко нырнул ему под ноги, со свистом разрубая с разворота позади себя пыльный, затхлый воздух. Глухие стены отозвались тяжёлым звоном, а руку Станимира вывернуло так, что его лицо перекосило от боли. Чудовищным усилием он заставил себя собраться и снова стать в боевую стойку.

Гигант решительно двинулся в атаку.

«Я попал в цель, не мог не попасть! — сокрушался про себя Станимир, уклоняясь от страшных, размашистых, но, к счастью, очень медленных ударов соперника. — Ну, хорошо же, великашка, давай-ка теперь попробуем так…».

Станимир — друг Чабора, долгое время отрабатывавший с ним в паре своё мастерство боя, повторил хорошо заученный трюк, выводя противника к себе в якобы незащищенный тыл и таким образом заманивая в ловушку.

Незнакомец попался. Миг — и вот он, великан, открыт, знай только, рази его, бей! Но снова, словно треснувший колокол, холодный металлический звон отозвался тяжёлым гулом в Чёрном храме царя Бардака.

— Да что же это такое? — недоумевал Станимир, попутно вовлекая Чёрного в другую ловушку, — он что …железный?!

На этот раз другу Чабора повезло больше. Ловко поднырнув под щит врага, он срубил незнакомцу закованную в латную железную перчатку кисть левой руки. Кривой меч взбесившегося в порыве мщения Желязного снова безуспешно врезался в песок, так и не задев невероятно изворотливого соперника. Станик, зная, что Удача долго на одном месте никогда не задерживается, не стал откладывать надолго развитие собственного успеха. Он моментально развернулся и коротко ударил в ответ. Огромный меч посланника Тёмных Богов так и остался торчать из сухого земляного пола, а его вторая железная рука, только что крепко державшая его, безсильно упала рядом.

Чёрный демон взревел. Ослеплённый жаждой мести, круша всё вокруг своими железными обрубками, он неистово бросился на Станимира. Тот же, в свою очередь, легко отступая от него по кругу, ничуть не испугавшись подобного напора, всего за несколько ударов укоротил и эти культи чёрного воина до минимума. Едва последняя часть руки великана упала в песок, он, понимая, что ему грозит, страшно ударил ногами в пол и… исчез.

Звон напряжения в ушах Станимира начал затихать. Повинуясь ритму боя и всё ещё готовый продолжать схватку, он резко обернулся. …В двух шагах позади него стоял запыхавшийся, чумазый Чабор, держащий в руках остывающий Артакон, а у стены, исходя предсмертным хрипом, подыхало какое-то чешуйчатое чудище…

ЛАРЬ 3 КЛУБОК 6

КЛУБОК 6

Лютый мороз обжигал горло, не давал дышать. Его разгулявшееся безумство поднималось светящимися столбами к самому небесному потолку. В садах трещали деревья, птицы замерзали на лету, сам воздух боялся шевельнуться, дабы не рассыпаться, словно стекло. Ни ветерка, ни облачка. Мороз безумствовал…, но недолго ему оставалось.

Каждый год Ортай старался особенно обращать внимание на то, что происходило с ним в эти морозные дни. Ещё бы, ведь именно в один из таких дней много лет назад его угораздило явиться на белый свет. Где-то среди полесских болот, покрытых в это время хрупкой, обманчивой коркой льда, в старом дедовском доме, стоящем на высоких дубовых сваях, родился мальчик. Как и все — в муках и боли, в нужде и голоде, в дни, когда безжалостная зима высасывала последнее из небогатых людских закромов, а сама меж тем только входила в самую силу.

Отец принял новорожденного, поднял его на руки и долго смотрел на своё крикливое чадо с испугом и горечью. Вокруг со знанием дела суетились бабки, а остававшийся в стороне от этой беготни дед тогда сказал: «Эх, жаль — недоносок… помрёт ещё до того, как Макошь проснётся...».

Отец рассказывал Ортаю, что после тех слов чуть было не уронил новорождённого, а дед, глядя на это, только рассмеялся: «Э-э-э, — говорит, — дай-ка сюда этого мальца, а то, ежели и доживёт до тепла, так ты ему эдак до той поры всё, что потвёрже, переломаешь».

Взял дед новорожденного на руки, а после и говорит: «От ты…! А может, ради такого мужичка-то Матушка Земля в этот раз пораньше проснётся, а? Ведь любит она хороших мужиков. Всё же не зря мы с тобой, сын, пару новых вёсел резали по оусени, не зря. Их и так вон хватает, а мы…. Не тебе, не мне их готовили — ему. Будто знали, что мужик родится. Благодарю, Род, благодарю, сын, благодарю, дочка…».