Чада, домочадцы и исчадия

Они, надо думать, и сами до этой мысли дошли, но как-то же надо мне закруглить мероприятие и обозначить, что свои обязанности я выполнила, и полученная плата мной отработана полностью?

Народ радостно загомонил, восхваляя благодетельницу...

И оказалось, что удерживать невозмутимое лицо, когда тебе бьют земные поклоны и зовут спасительницей и застущитницей, еще сложнее, чем когда угрожают и предъявляют претензии.

Переждав в мучительной неловкости честно заслуженную благодарность, я наконец-то сбежала..

Пережить доставку “Булат-авиалиниями” я бы не пожелала и врагу, но...

Конь приплясывал, дожидаясь, пока я подойду, рыл копытом землю, многозначительно поглядывал на нас с псом…

И я решилась.

—  Домой сам доберешься? —  спросила у собаки, и когда он кивнул, шагнула вперед, на скамеечку, заботливо подставленную старостой.

Уже увереннее села в седло, нащупав ногами стремена, обхватила гладкие бока коленями…

Булат чуть отошел назад, потом короткий разбег, толчок —  и небо, огромное синее небо бросилось мне в лицо, а сердце оборвалось, оставшись на земле.

Надеюсь, пес его подберет и принесет!

Когда копыта богатырского коня грянули о землю перед избой Премудрых, я поняла, что ничего мое сердце в Малых Елях не оборвалось —  оно вот сейчас через горло вылетело!

—  Ух! У-у-ух! —  выдохнула я, когда сердце провалилось за грудину, на место.

—  Понравилось? —  польщенно оглянулся Булат. —  Ты, хозяйка, выгуливай меня хоть иногда… Ух, я тебя покатаю!

И такая тоска прозвучала в его словах, в его голосе, что я невольно испытала прилив стыда: да ему же здесь скучно! Он —  богатырский конь, и при всем здешнем уходе, при полных корма яслях, он отчаянно мается от безделья!

—  Знаешь, Булатик… А давай, прямо сейчас!

—  Что? —  неверяще выдохнул конь

—  Давай прямо сейчас покатаемся!

Он прянул с места, едва я успела договорить —  и только от избы донесся отчаянный вскрик Гостемила искрыча:

—  А отобедать?!

Но какой там обед, когда конь подо мной бежит вровень с ветром и того гляди его обгонит, и… и это было как в сказке. Когда “синие леса мимо глаз пропускает, озера хвостом заметает”.

Безумная скачка, перемешавшая небо и землю, захватила, поглотила и не оставила место больше ни для чего. Я растворилась в ней, и перестала быть, легко отказавшись от прошлого и будущего и упиваясь моментом…

А потом Булат сбавил ход, и лес из смазанной полосы снова разделился на отдельные деревья, а впереди показался знакомый частокол и знакомые черепа…

И Гостемил Искрыч, сурово супящий брови на крыльце в ожидании непутевой, не пообедавшей хозяйки!

Булат остановился, и я кое-как разжала руки, вцепившиеся в поводья.

Так. Так!

Сползти по гладкому, светлому боку на землю.

Твердо встать на ноги.

Убедиться, что они не дрожат…

—  Ты, хозяйка, иди, не беспокойся —  я сам вывожусь! —  под неодобрительным взглядом домового предложил Булат, и исчез за избой, как только я перестала за него держаться.

Да, Лена… повезло тебе, что конь волшебный и всадника не уронит!

Страшно представить, сколько раз за сегодня ты бы убилась в любом другом случае!

До крылечка дошла медленно, и села на одну из нижних ступенек под ворчание домового. Есть не хотелось совершенно —  слегка мутило.

Тот же, сообразив, что никакими силами меня встать и идти к столу не заставит (ну разве что отнесет, как в тот раз, когда я сознание потеряла, и он меня наверх в постель относил), вздохнул, пообещал вынести мне водицы, и исчез в избе.

Я блаженно вытянула ноги и прикрыла глаза.

В голове звенело. Мир плавно вращался.

Где-то гудел комар: на Премудрое подворье опускался вечер со всеми положенными лесному вечеру прелестями.

Рядом, судя по шороху, из-под крыльца выбрался пес —  которому я так и не дала имя.

Глаза я открыла очень удачно.

Ну или не очень, это зависит от того, какие цели я перед собой ставила.

Но глаза я открыла очень вовремя для того, чтобы увидеть, как здоровый песочной масти пес превращается в огромного голого мужика.

Глава 6

За два дня, проведенные в этом мире, мне довелось повидать местных в разных видах. Я с достоинством перенесла знакомство с лесной нечистью, с недружелюбно настроенными богатырями, да даже с чудой-юдой, свалившейся мне в сарае почти на голову.

Но с достоинством перенести встречу с достоинством я не смогла.

В общем, я зажала глаза ладонями и завизжала.

И визжала, когда рядом с хлопком возник Гостемил Искрыч; визжала, когда он схлопнулся; и даже когда появился снова — тоже визжала.

И только когда кто-то (кто бы это мог быть!) низким голосом рыкнул “А ну, цыц!”, визг мне отрезало.

Тогда осторожно убрала одну ладонь и приоткрыла глаз — тоже один.

Одет.

Можно открывать и второй глаз.

— Ты кто такой? — спросила я, в полном обалдении разглядывая его с ног до головы, и ощутимо чувствуя, как не хватает мне рядом уже привычной молчаливой и весомой собачьей поддержки.

А всё потому что привычная, весомая и поддерживающая собаченька — вот она! Светло-русые волосы взъерошены, смотрит настороженно и хмуро.

— Илья я. Князя Войковского, Госмомысла Всеславича, богатырь.