Чагин

День исчезает за днем, превращаясь немедленно в память,
Багажной квитанции род, по которой едва ли получишь
То, что сдавалось в багаж. Но малые эти остатки
Как ока зеницу хранишь, поскольку другим не решишься
Вещи оставить свои — не понять никому красоты их:
Созданы лишь для тебя, другим они будут не впору.

Где ты сейчас?

С любовью

Паша

26 марта

Ника — Павлу

Я — в сети))

Мещерский, не подписывайся, пожалуйста, Пашей. И то, что я тебя так называла, ничего не меняет — очень неважно выглядит это на письме. Пиши пока — Павел, хорошо? Потом придумаем что-нибудь получше.

Да, вот еще: а куда делась запятая после с любовью? Чувство твое без нее неполно. Несмотря даже на то, что ты, оказывается, умеешь рычать. Рычи, друг мой, рычи — может быть, именно этого мне и не хватало.

А гекзаметр Исидора меня зацепил. Перечитывала несколько раз.

Хотела сначала попросить тебя прислать мне поэму целиком, но подумала, что лучше читать ее по нескольку строк. Хорошее вино пьют небольшими глотками. Присылай то, что больше всего понравилось.

А ведь Исидор не так далек от поэзии, как можно думать. Помнишь, в Тотьме мы наткнулись на его запись о книжке стихов «Там, где Фонтанка впадает в Лету»? Представляешь, я ее нашла. Автор — Виктор Шнейдер. Тексты там разные по силе, но есть один на сто баллов — о Шлимане:

Как говорят, фальсификатор Шлиман,
так до скончанья дней и не узнавший,
что все его поддельные находки,
им выданные за останки Трои,
и в самом деле были таковыми,
частенько говорил своей жене:
«Моя любовь, моя опора, счастье», —
и сам краснел от этой лжи и лести,
ни разу сам того не заподозрив,
что говорил ей истинную правду
и что была жена ему опора,
единственное счастье и любовь.

Исидор не мог его не заценить.

Всего,

Ника

26 марта

Павел — Нике

Стихотворение Шнейдера — мощное. Думаю, через него Чагин и вышел на сборник. Оно, как мне кажется, о том, что самые выдуманные наши выдумки в конечном счете отражают реальность.

Не знаю, всегда ли это так. Может, и не всегда. Точнее, так: связь вымысла и реальности не всегда устанавливается, но всегда, видимо, существует.

Когда мы читаем Дневник Чагина, она очевидна. Сложнее дело с «Одиссеем», который, как ни крути, тоже произведение автобиографическое. Особенность его в том, что Чагин зачастую описывает небывшее и, наоборот, не упоминает о бывшем. Там нет, например, предательства им Шлимановского кружка. История кружка есть, а предательства нет.

Я всё пытаюсь понять: это сознательная попытка переписать жизнь или избирательность памяти Исидора? Известно ведь, что в последние годы у него с памятью начались нелады.

А еще я думал о Шлимане. Какая пощечина академическому сообществу, всем этим ученым старцам! Как им, наверное, было обидно. Мне кажется, они предпочли бы, чтобы Троя вообще не была открыта, чем открыта дилетантом. Выскочкой и выдумщиком. Но Шлиман-то был дан им для смирения.

Они действовали правильными методами — теми, что обеспечили все основные открытия. И они были, конечно, правы. Только в этой их правоте заключалась такая гордыня, что наказание стало неизбежным. Они не сомневались, что выйдут к Трое через парадный вход — путем постепенного накопления знаний. Сопоставления фактов, артефактов и всего остального. А там имелась еще черная лестница. И Шлиман прошел по ней.

Ника, хорошая моя.

Все-таки решусь задать тебе вопрос, на который до этого не отваживался. Тебе что-нибудь известно о рукописи Дневника? Она пропала. Из возможных объяснений я выбрал самое простое и объявил, что это результат проникновения в квартиру через окно.

К тому моменту окно уже было действительно взломано. Накануне я купил в хозяйственном фомку, а ночью вышел по черной лестнице на крышу и отжал раму. Действовал я аккуратно, так что окно мне после осмотра полицией сразу же и починили. Следователь довольно точно описал все мои действия.

Слушая его, я с ужасом заметил под раковиной коробку с инструментами. В ней у меня — помнишь? — хранились отвертки, плоскогубцы, саморезы и прочая дребедень. Поверх всего этого ненавязчивым знаком вопроса покоилась фомка. Которую накануне ночью я собирался выбросить в Фонтанку. И забыл.