Чагинск

— Шмуля этот не дурак, — сказал Хазин. — Не дурак… Трудно выстоять, Витя, практически невозможно… Память стирается, мы не железные…

Больше Хазин не сказал ничего. Замолчал и скоро уснул, а я отправился к себе.

Кочегар Павел еще не вернулся, палата оставалась пустой.

Я лег в койку и почувствовал, как тяжесть из головы проникла в плечо и в шею. Если съесть укусившую тебя мышь, то тебе перейдет ее сила, ее мудрость и власть.

Хазин трепло и нытик. Немного заболел и тут же наделал в штанишки. Надо завтра зайти к нему, завещает мне камеру, «шестерку» и мокасины. Железного клопа и сердце Маргариты Николаевны. «Комната Изабель», попробую поискать.

Глава 10. Стада на самовыпасе

Я разлепил глаза. Веки прикипели, ресницы ссохлись, пришлось помогать пальцами — большой книзу, указательный кверху, так и разлепился.

Я лежал в прежней палате. Кочегар Паша, любивший читать газеты, исчез, но на соседней койке обосновался пузатый пятнистый старик. Если бы не вздымавшийся живот, я бы подумал, что старик мертв. День был солнечный, я чувствовал сильный голод; старик пыхтел, старался жить.

Из коридора послышался высокий голос.

Вроде Салахов, так мне показалось, похож, но несколько дребезжащий, как сквозь ребристую жестяную банку.

— …видимо, все-таки шок. Знаете, странная ситуация, я с такой никогда не встречался — человека укусила мышь, а на следующий день шок, практически кома, так мы думали. Но оказалось не кома, что-то вроде летаргии. Человек уснул и уже несколько дней лежит…

Хазин.

Я понял, что Салахов рассказывал про Хазина. Хазин впал в летаргию, лежит несколько дней без движения, прогноз неясен. Доигрался…

Почему несколько дней? Еще вчера я с ним разговаривал.

— …я не знаю, что делать. Специалистов этого профиля у нас нет, возможно, надо пригласить из области, но никто сейчас не поедет…

Я сел.

Шея болела и голова, и пить хотелось.

В палате, несмотря на тяжелого старика, воздух был легкий и хвойный, воздух проникал в открытое окно, и дышалось легко.

Попробовал встать.

Голова закружилась, меня повело, я свалился в койку, а койка ударила в стену. Грохнуло заметно, и через минуту в палату вбежал Салахов. Некоторое время он смотрел на меня, как на покойника.

— Здравствуйте, — сказал я.

Салахов промолчал.

— Здравствуйте, — сказал я погромче.

Собственный голос неприятно прогремел в голове.

— Виктор… — промямлил Салахов. — Как себя чувствуете?

Я хотел пожаловаться на головокружение, но подумал, что это закончится капельницами и анализами.

— Отлично, — сказал я и в подтверждение улыбнулся. — А где Хазин?

— Вы три дня проспали, — не ответил Салахов. — Как уснули, так и… три дня. Мы хотели вас в область везти.

Три дня.

— А где Хазин? — повторил я.

— Хазин? — удивился Салахов. — А, Хазин! Ваш коллега… Так его на следующий день выписали.

— Выписали? У него же рука как мяч была!

Салахов сделал вид, что вспоминает Хазина, хотя я прекрасно видел, что он его помнит, просто кривляется или что-то изображает.

— Мы его на второй день выписали, — сказал Салахов. — Рука у него пришла в норму, анализы неплохие, зачем человека держать? А вы… вы, Виктор, нас удивили. Знаете, вы нас изрядно удивили… Вспомните, у вас аллергических приступов никогда не случалось?

— Вроде нет. То есть я не помню…

— Возможно, в детстве были, — сказал Салахов. — Или неявные. У моей жены на скумбрию так — иногда незаметно, а порой разнесет, что не узнаешь. У вас как на скумбрию?

— В пределах нормы, — ответил я.

В палату зашла кошка — от этого мне стало легче, кошка рыжая и треугольная.

В сущности, все кошки треугольные, если кошка любит пожрать, то это заметно меньше, а если сама по себе кошка, то треугольность заметно проступает.

— Я посоветовался с коллегами из области, они рекомендуют вам еще пару дней полежать. Мало ли что? Все-таки реакция нетипичная, мы ни в чем не уверены. Так что не исключено — пару дней надо еще понаблюдаться.

— Пару дней?

— Да, парочку. Ну-ка…

Салахов приблизился и стал снова оттягивать мне веки и заглядывать за них. Осмотром главврач, похоже, остался удовлетворен.

— Прекрасно, прекрасно… — Салахов похлопал меня по плечу. — Знаете, Виктор, я думаю…

Треугольная кошка вопросительно мяукнула, Салахов вздрогнул и поглядел на нее с испугом.

Кошка мяукнула еще.

— Отдыхайте, я пришлю медсестру, — сказал Салахов и торопливо удалился.

Я вспомнил, что Салахов обещал отдельную палату, однако это не отдельная палата: свободные койки присутствовали и сосед имелся.

Кошка мяукнула снова и неожиданно запрыгнула на койку к соседу и как ни в чем не бывало улеглась ему на живот. Я подумал, что это, скорее всего, его кошка. Пришла из города, отыскала хозяина и улеглась на него, лечит внутренней силой.

Некоторое время я разглядывал верную кошку и ждал медсестру, но медсестра все не появлялась и не появлялась, тогда я стал смотреть в окно, там ничего не было…