Чагинск

Нина Сергеевна смотрела не на меня и не на Романа, а за забор.

— Мы хотели бы поговорить, — продолжал я. — У вас есть минута?

— Да, у меня есть минута, — нервно ответила Нина Сергеевна. — У меня есть даже пять. Библиотека-то закрыта.

— Почему? — не понял я.

— Это вы лучше у себя спросите! — с откровенной неприязнью заявила Нина Сергеевна. — Вашими стараниями!

Я не очень понял связь между мной и закрытием библиотеки, но выяснять не стал. Роман, кажется, попытался что-то сказать, но я опередил.

— Мы все-таки хотели бы спросить, — продолжил я. — Дело в том, что Аглая дружила с Костей…

— Глашу сюда не надо притягивать! — крикнула Нина Сергеевна. — Она ко всему этому никакого отношения не имеет! Никакого!

Нина Сергеевна моментально побагровела и окончательно утратила сходство с библиотечной работницей, глаза спрятались в щеки, губы надулись.

— И нечего разнюхивать! Нечего здесь ходить!

На меня попало определенное количество слюны. Я от такого напора отступил, Роман же, напротив, шагнул вперед.

— Нина Сергеевна, — сказал он. — Это очень серьезно! Ребята пропали, а Аглая могла бы помочь…

Почему-то от вмешательства Романа Нина Сергеевна рассвирепела сильнее, я стал опасаться, что она сейчас что-нибудь выскажет и ему, но Нина Сергеевна тяжело, словно осу проглотила, задышала. Приступ астмы. Или аллергия. Или сердце прихватило. Астма у библиотекарей часто случается. Нина Сергеевна выдохнула и вернулась в дом.

— Пойдем, — сказал я. — Она ничего не расскажет.

— Погоди, может, она вернется…

— Рома, лучше валить потихоньку.

— Да почему…

Но мы не успели — на крыльце показался отец Аглаи. Вряд ли это был какой-то посторонний мужик, да и похож. То есть Аглая на него. Бульдозерист. Комбайнер. Человек с гипертрофированными предплечьями. Возможно, дальнобойщик, точно, дальнобой — предплечья, самоуверенность, золотые часы.

— Ты кто такой?! — мужик навис над Романом.

Почему-то он выбрал Романа, не знаю. Возможно, видел, как он пляшет с саблей.

— Тебе что надо?! — мужик умудрился нависнуть над Романом еще сильнее.

— Мы хотели бы кое-что прояснить… вы случайно не знаете, куда…

— Вы мусора, что ли?! — отец Аглаи поводил челюстью.

— Мы не из милиции, — терпеливо сказал Роман. — Мы знакомые Кристины Лапшиной…

— У этой шлюхи полгорода таких знакомых, — улыбнулся отец Аглаи. — А может, и больше…

— Зачем вы так? — спросил Роман. — У нее горе, ребенок пропал, а ваша дочь может помочь…

— Мою дочь не трогай!

Отец Аглаи схватил Романа за шею. Роман дернулся, но мужик удержал его. Вот такое я не люблю — когда людей хватают за шею. Меня четыре раза так хватали, это крайне неприятно, в таком случае хорошо проходит короткий апперкот. Но Роман, похоже, растерялся. Ударить Черпакова он не решался, да и не стоило, был способ проще.

— Шлепанцы, — подсказал я.

Отец Аглаи вывалился в шлепанцах, это большая ошибка. На разговоры в шлепанцах нельзя, обязательно в шнурованной обуви. Роман понял, все-таки танцор. Он поглядел себе под ноги и резко наступил на большой палец Черпакова.

Прием, как всегда, оказался эффективным — отец Аглаи ойкнул, отпустил Романа и запрыгал на другой ноге. Я на месте Романа этого урода обязательно подтолкнул бы, но Роман оставался гуманистом.

Отец Аглаи рычал и скакал на одной ноге.

— Извините… — растерянно сказал Роман.

Отец Аглаи сумел встать на обе.

— Извините, — повторил Роман. — Давайте все-таки поговорим…

Черпаков ударил левой.

Получилось по касательной, Роман успел отклониться, кулак смазал по скуле. Роман не упал, потрогал лицо.

— Мало?! — спросил отец Аглаи. — Тебе мало?!

Черпаков убежал в дом. Наверняка за ружьем, поэтому я схватил Романа и вытолкал его со двора, в последнее время мы часто спасаемся бегством. Собственно, все наши посещения заканчиваются бегством, мы идем, потом бежим. Может, это и правильно, надо бежать.

Но мы, покинув двор Черпаковых, перешли на шаг, чтобы не было уж совсем позорно. Но все равно позорно, мы быстро и позорно шагали вдоль палисадника.

— Эй! — послышался голос. — Эй, погодите!

Сиплый и низкий, как из трубы. Мы остановились. Доска в заборе отодвинулась, и показалась Аглая. За те дни, что я ее не видел, она приобрела отчетливый синюшний оттенок: ангина, летняя ангина самая мерзкая.

Аглая угрюмо поглядела на меня, потом на Романа.

— Извините их, — сказала она. — Все на нервах, как взбесились.

— Да ничего… — Роман потрогал ссадину. — Ерунда. Я почти ничего не почувствовал…

Ссадина верно перетекала в синяк.

— Мы хотели отправиться на космодром, — сказала Аглая.

— Куда? — хмыкнул Роман.

— На космодром, — повторила Аглая. — Космодром…

Она прохрипела, видимо, изображая старт космического корабля.

— Это Костян придумал. Сначала мы собирались искать секретную базу, а потом решили искать космодром…

Аглая потерла горло.

— Это же бред, правда?

— Абсолютный, — сказал я. — Откуда здесь космодром?

— Вот и я так думаю…

— А что за стихи ты читала? — спросил Роман. — Тогда?

Аглая не успела ответить, из дома послышался удивленный голос Нины Сергеевны.

— Возьмите, — Аглая протянула Роману маленькую квадратную шоколадку. — Она намороженная, вы приложите.