Чай с Грейс Келли

Хэдли поспешно вернула в свою ладонь шуструю ручонку Огдена и пошла дальше. Джей Джей подстроился под ее шаг, под мышкой у него был портфель из мягкой кожи, тяжелый на вид. Под кожей что-то бугрилось.

– Я веду моего… племянника к няне.

– Я знаю. Здравствуй, малыш.

Мальчик раскинул руки. Джей Джей остановился, присел на корточки и поцеловал его.

– У меня мало времени.

– Поговорим на ходу, – предложил он, вставая.

Он взял протянутую ручонку, и они пошли втроем шеренгой, Огден в середине. Сначала молча.

– Вас больше не видно в «Сторке», – сказала Хэдли, чтобы что-нибудь сказать.

Она чуть было не добавила: «Раньше вы бывали там каждый вечер», но Джей Джей мог принять это за упрек. У мужчины, обладающего состоянием, наверняка есть обязательства, непостижимые для нее дела.

– Кстати, о «Сторке», – сказал он, – вы помните тот вечер, когда там ужинал Фред Астер?

– Конечно.

Как она могла забыть? Вечер шимми! Вечер, когда она снова танцевала, в первый раз с 1946 года. Тот вечер, когда Джей Джей пришел с женщиной, красавицей Эллой… Как дальше?… Элла Тарлингтон. Шея и плечи принцессы.

– Вы не приходили с тех пор, – не удержалась она.

– Я был ужасно занят, Хэдли. После кончины дедули я впрягся в настоящую работу муравья. Почти детектива. Мы со старшей сестрой разобрали его архивы, освободили от мебели его квартиру здесь, в Нью-Йорке, которую вы знаете, и дом в Коннектикуте. У дедули было чертовски много хлама.

Зачем он это рассказывает? Извиняется, что захвачен новой любовью? Как будто и у Хэдли нет обязательств и непостижимых для него дел.

– Я вызову такси, – решил он, увидев, что она смотрит на часы. – Я без машины, у Пруэтта сегодня выходной. Да и все равно я предпочел прийти один.

– Я поеду на метро.

– На такси быстрее и спокойнее. Мне надо с вами поговорить.

Огден остановился, глядя то на него, то на нее, крепко сжимая их руки своими маленькими кулачками. Его глаза чего-то требовали.

– Он хочет поиграть в семимильные сапоги, – вздохнула Хэдли. – У нас нет времени, цыпленок.

– Конечно, есть! – запротестовал Джей Джей. – Что это за игра?

– Надо приподнять его, чтобы он прыгнул как можно дальше.

– Понятно. Я называл это самолетики. Готов, малыш?

Мальчик разбежался и – оп-ля! – приземлился, как на пружинках, четырьмя шагами дальше между взрослыми на ноги и громко рассмеялся. Они повторяли этот трюк раз двадцать, до угла улицы.

– Это была моя любимая игра с дедулей и бабушкой. Я держался за них, и – оп-ля! – промасленная бумага становилась горами, собачьи лужицы – озером Типсу, пар из решеток – гейзерами Йеллоустонского парка.

– Держу пари, на вас был синий костюмчик с матросским воротником.

– Белокурые кудри до плеч и большой бант на макушке, – улыбнулся Джей Джей. – Не то пасхальное яичко, не то пудель на выставке. Я покажу вам семейный альбом.

На проспекте он подозвал такси.

– Хэдли, – продолжал он, дав шоферу адрес няни. – В тот памятный вечер, когда вы поразили нас с Эллой вашим невероятным номером с Фредом Астером, я задал вам вопрос, вы помните?

– Не помню.

– Я хотел знать, откуда вы взяли брошку- птичку, которая была тогда приколота к вашему плечу.

Теперь она вспомнила. Она, кстати, отметила, что Элла Тарлингтон не носила никаких украшений, кроме обручального кольца. Неуместное замечание, даже в мыслях. Хэдли закусила губу, почувствовав, что краснеет. Она попыталась притянуть Огдена к себе. Он уперся, ему хотелось сидеть на руках у Джей Джея, как в их прошлую поездку в машине.

– Оставьте, он не тяжелый. Вы тогда ответили, что одолжили ее у подруги.

Лицо у него было напряженное, голос встревоженный и усталый.

– Я помню. Я ее носила, потому что в «Сторке» патрон любит оригинальность. Но какой у вас серьезный вид, Джей Джей.

– Будет нескромно спросить у вас имя этой подруги?

– Нет, конечно. Вообще-то птичек две, по одной на каждое плечо. Это осколки былых времен, понимаете? Реликвии старой дамы.

– Старой да…

Он поперхнулся.

– Настоящий феномен, – сказала она. – У нее была бурная молодость флэппера[19].

– Она рассказала вам, как… это украшение попало к ней?

– Нет, ничего не сказала. От пылкого поклонника, я думаю. У нее была толпа воздыхателей на Бродвее в «ревущие двадцатые». Она знала всех. Бутлегеры, спикизи, вечеринки в «Ритце», премьера «Шоу Бот»…[20]

– Где я могу ее увидеть? Мне нужно ее имя. Непременно нужно.

Его голос стал нетерпеливым, звучал отрывисто.

– Ее зовут Артемисия.

– Митци! – выдохнул он.

Хэдли посмотрела на него с любопытством.

– Миссис Мерл… ее сестра так ее зовет. Это хозяйки нашего пансиона «Джибуле». Мы там были десять минут назад.

Он откинулся на сиденье, прикрыв глаза рукой, со вздохом, показавшимся бесконечным. Другая рука рассеянно гладила голову мальчика, прижавшегося к его рубашке.

4. Open the door, Richard! [21]

Девушка открыла дверь молодому человеку.

Эчика Джонс тут же порадовалась, и еще как, что засиделась за последней чашкой кофе. Остальные девушки, поспешившие наверх, не имели счастья слышать звонок… и, стало быть, открыть.