Чай с Грейс Келли

Девушке открыл молодой человек. Деревянная дверь купе отъехала наполовину с натужным скрипом. Девушка осталась в коридоре, с большим саквояжем в каждой руке и дорожной сумкой через плечо. Дверь открылась недостаточно широко. Молодой человек нажал на створку, та протестующе заскрипела и не поддалась.

– Передайте мне вещи, мисс. Без них вы войдете легко с вашей талией феи.

Он втащил саквояжи один за другим. Девушка вошла внутрь. Талия у нее и вправду была тонкая, гибкая, обтянутая твидовым жакетом живенького зеленого цвета.

– Мы были бы вправе ожидать комфорта и работающих дверей в таком поезде, как «Бродвей Лимитед», – сказал молодой человек, смешно подвигав бровями – они у него были густые. – Даже во втором классе.

Они были одни в шестиместном купе. Девушка отметила, что спутник быстрым жестом поправил галстук и бутоньерку. Она устроилась на сиденье напротив, рядом с дверью, оставшейся открытой – вернее, приоткрытой, так как створка не двигалась ни туда ни сюда.

– Спасибо, – сказала она, когда поезд тронулся. – Вы очень любезны.

До следующей остановки девушка с увлечением погрузилась в роман, который достала из сумки на плече. Она перелистывала страницы, но, когда молодой человек в четвертый раз перехватил ее взгляд, она быстро отвела глаза и знала, что он делает то же самое, то сплетая, то расплетая свои длинные ноги. Наконец спутник спросил в унисон скрипу колес затормозившего поезда:

– Интересно?

На этот раз ее взгляд устремился прямо на него.

– Прошу прощения?

– Ваша книга… Хорошая?

– Чарльз Диккенс.

Тон был самую чуточку резким. Она, должно быть, это поняла, потому что смягчила ответ, показав ему обложку и название. Он кивнул, но ему это ничего не говорило. Его брови снова приподнялись одновременно с уголками рта. Ее же лицо оставалось бесстрастным, а про себя она думала, что эти брови, этот подбородок, эта улыбка вместе составляют потрясающий мужской облик.

Он наклонился, чтобы продолжить разговор… В эту минуту дверь открылась. И открылась настежь, покорная высшей силе! Сразу сдавшись, деревянная створка лишь тихо взвизгнула.

– Кто-нибудь может мне помочь? – вопросила вновь прибывшая при зонтике, серых буклях, маленькой овальной сумочке и плетеной корзинке, говорившей «мяу».

Она устремила черные глаза на молодого человека. Тот вскочил, извинившись, и поспешил освободить ей руки и убрать вещи в сетку; корзинку она оставила при себе. Высшая сила не была очевидна физически: попутчица выглядела хрупким созданием, в костюме, шляпке и перчатках серого цвета, как и подобает вдовствующей даме из Новой Англии, но ее жест и «спасибо» были властными донельзя. Она села на расстоянии двух мест от молодого человека, тщательно осмотрев сиденье и смахнув пыль, видную ей одной. Было ясно, что перед ней даже мятежная дверь предпочла капитулировать.

Молодой человек замкнулся в молчании, девушка погрузилась в чтение. Даже «мяу» в плетеной корзинке стихли.

Так продолжалось до самого Вестлонг-Бриджа. Тогда вдова с серыми буклями сняла перчатки, открыла овальную сумочку, достала сандвичи, завернутые в большую девственно-чистую салфетку, и спокойно принялась подкрепляться.

Молодой человек начал заметно нервничать. Девушка, опустив глаза, не отрывалась от Диккенса, но отчего-то застревала на странице. Когда, поглотив третий сандвич, дама открыла термос, из которого запахло горячим кофе, молодой человек не выдержал и, как подброшенный пружиной, вскочил, стукнувшись головой о багажную сетку.

– Я пойду принесу поесть, – сообщил он, потирая макушку. – Мисс… Желаете… Могу я вам принести…

– Я… Спасибо, нет, не думаю, – пробормотала девушка и снова погрузилась в чтение с микроскопической улыбкой на губах.

Юноша вышел. По крайней мере попытался, потому что дверь (она узнала его, плутовка) воспротивилась. Он протиснулся боком, по-крабьи, в пространство, которое негодяйка ему уступила, и скрылся в коридоре.

– Какой кипучий парнишка, – констатировала старая дама, надкусив сандвич с яйцом и тунцом.

Она отпила глоток из чашки и добавила:

– Эта суета просто неприлична, не правда ли? Вы заметили, как он на нас смотрел? Особенно на вас! – поправилась она, прожевав. – Я уверена, что он знает наизусть, сколько у вас веснушек и где они расположены.

Девушка, смутившись, поспешила перевернуть страницу. Дама вытерла пальцы белой салфеткой и аккуратно сложила ее в восемь раз. Щелчком поправила шляпку на голове, надела перчатки. Девушка взглянула на нее поверх книги, и дама ей улыбнулась – так улыбается человек, которого тянут за волосы, а он не хочет показать, что ему больно.

– Я выхожу на Пушерс-Кроссинг, – по-шпионски прошептала она. – Через полчаса. А вы?

– Я до конечной. Нью-Йорк.

– А он? Вы знаете?

– Ей-богу, нет. Мы почти не говорили.

Дама нагнулась и тронула ее за руку. Сквозь перчатку ее пальцы казались кучкой перемешанных костей в шелковом мешочке.

– На вашем месте я перешла бы в другое купе или в другой вагон. Нельзя ехать наедине с мужчиной до самого Нью-Йорка.

– Может быть, он сойдет раньше. И наверняка придут еще пассажиры.