Чай с Казановой

Сердце оборвалось, в ушах раздался гулкий грохот, я просто остолбенела и таращилась на него, как на чудовище. А он обхватил меня еще и за талию и впился неистовым поцелуем. Я не ожидала от него такой вспышки безумия и откровенно испугалась.

Он жадно пытался получить ответный поцелуй, вдавливая свой рот в мои губы и пытаясь их приоткрыть, но я, замерев с широко открытыми глазами, просто окаменела.

Наконец, придя в себя и соображая, что творит, Алексашин отстранился, тяжело вздохнул и уставился куда-то в пустое пространство позади меня.

Моя сумка шумно грохнулась на пол, а я отшатнулась и, не отводя от него испуганных глаз, закрыла рукой дрожащие губы.

Он растерянно провел рукой по волосам и, выставив руки на бедра, отвернулся.

– Даниил Викторович, вы так кричали, что случилось?– неожиданно вбежала в кабинет Дарья Петровна и запнулась у двери.

Алексашин оглянулся и недовольно фыркнул:

– Вы чего еще тут забыли?

А я смотрела на его затылок и не могла пошевелиться.

– Майя, что случилось?– с недоумением обратилась главбух ко мне.

До меня медленно доходило, что выгляжу я странно, зажимая рот ладонью и испуганно таращась на шефа. Но ничего не могла сделать.

– Извините, Майя Витальевна, но я не могу отпустить вас хоронить вашу собаку!– напряженным голосом выдавил из себя шеф.

У меня защипало щеки: «Что он несет?!»

– Я понимаю, что у вас горе, но у нас кризис. У меня триста человек кормить нечем! А тут еще и претензия…

– Майя, у тебя что, есть собака?– растерянно спросила Дарья Петровна.

Я ошеломленно перевела глаза на женщину и севшим голосом ответила:

– Была…

– Ох, сочувствую… Но, Даниил Викторович, кричать-то зачем… Это же действительно такое горе… Когда у меня была Клякса…

– Вы будете учить меня управлять бизнесом?!– грозно прервал тот.– Дарья Петровна, вы можете ехать домой. Понадобитесь – позвоню!

Женщина обиженно повела плечами, но молча вышла за дверь и аккуратно ее прикрыла. Я же, наконец, очнулась, машинально повернулась к двери и взялась за ручку.

Но неожиданно рука Алексашина накрыла мою ладонь на ручке. Я попыталась отдернуть руку, но он не позволил, практически прижав меня грудью к двери, а потом потянулся и повернул ключ в замке.

Теперь внутри закипело от возмущения, когда голова осознала, что происходит. Я резко оттолкнула его, оглянулась и, посмотрев прямо в глаза, холодея, прошептала.

– Что это значит?

– Так нам не помешают,– прищурился он и убрал ключ в карман пиджака.

Прижимаясь спиной к стене, я отодвинулась от него, но он снова настиг и, вытянув руки, оперся ладонями по обе стороны от меня. Деться было некуда. Я напряженно втянула голову в плечи и настороженно мерила его лицо.

– Хватит ломаться, Майя…

Щеки вспыхнули огнем, и мысли спутались от потрясения.

– Вы, наверное, хотите поговорить?– сдерживая тяжелое дыхание, растерянно проговорила я.

– А нужно что-то говорить?– тихо выдал он, опустив глаза на мои губы.

Я практически перестала дышать, но напряглись все мышцы в теле. Не знаю, что можно сделать с мужчиной под сто килограмм, если он свяжет тебя по рукам и ногам.

– Вы же порядочный человек и хорошо подумаете, прежде чем что-то сделать,– взмолилась я.

– Ты мне очень нравишься!

– Вы же знаете, что у меня есть друг!

– Я вижу… Зубы ему повырывать бы!– зло процедил он, покосившись на мою шею. И я поняла: заметил метку Артема.

– Я вас очень прошу: остановитесь!– нервно сглатывая, попросила я.– Вы же умный…

Но он не дал договорить: крепко схватил за подбородок, с силой развернул к себе и снова впился в губы. Я даже не успела вдохнуть. Он припечатал меня к стене, его ладонь прижала мой затылок, а губы требовали ответа. От испуга руки одеревенели настолько, что не чувствовала их, а сердце сжалось от ужаса.

Яростный поцелуй длился будто вечность. Но потом он ослабил хватку, и его губы коснулись щеки… уха…

И вдруг раздался резкий стук в дверь.

– Даниил Викторович, это Дарья Петровна, я хотела еще кое-что сказать…

Я очнулась от ступора, вздрогнула и замотала головой. Наконец, ощутив силу в руках и ухватив за пиджак, попыталась оттянуть Алексашина назад без шума и криков, боясь обнаружить себя в таком неловком положении.

Он резко оторвался от меня, но не отступил. Дверная ручка дернулась несколько раз. Потом за дверью стихло. Послышались удаляющиеся шаги. Я низко опустила голову и с трудом выдохнула:

– Ну… зачем вы так?!

Алексашин напряженно вздохнул и вновь попытался обнять меня. Однако я начала судорожно отталкиваться от него, хлестать его по груди, лицу, куда доставали руки, а он не поддавался.

– Да перестань же ты!– наконец разозлился он, устав отбиваться, и отстранился.

Я тут же отбежала в другой конец кабинета и смятенно умыла лицо ладонями.

– Господи! Что вы делаете?! Ну что вы делаете?! Что я вам такого сделала?– дрожащим голосом, чуть не плача, проговорила я.– Вы сейчас не только лишили меня уважения, чистой совести, но и престижной работы…

– Ты продолжаешь делать вид, что ничего не понимаешь?

– Что тут понимать?!– оскорбленно возразила я.– Вы поставили меня в крайне унизительное положение!