Чайковский. Гений и страдание

Судьба покровительницы Чайковского, его «ангела-хранителя», Надежды Филаретовны фон Мекк оказалась тоже трагичной. Последние три года она страдала тяжелым заболеванием – туберкулезом горла и сосудистыми расстройствами. У нее почти пропал голос – говорила полушепотом, бездействовала и «усыхала» правая рука, и она писала письма, «водя ею левой рукой» (Воспоминания Анны Львовны фон Мекк – родной племянницы Чайковского). Своей бескорыстной помощью материальной и моральной Надежда Филаретовна способствовала расцвету таланта Петра Ильича. Умерла в Ницце на 63-м году жизни, оставив о себе добрую память своих соотечественников. Поредела и ее многочисленная семья: умер в отрочестве сын Миша, в 1892 году умер ее любимый 40-летний старший сын Владимир Карлович фон Мекк. У нее осталось 10 детей и 25 внуков. Умерла Надежда Филаретовна в Ницце в январе 1894 года.

Заключение

В первой четверти ХХ века Иосиф Эмильевич Мандельштам писал: «От художника мы требуем, чтобы у него был свой голос и свое лицо». Петр Ильич Чайковский, родившийся в ХIХ веке, не мог знать этого изречения, но тем не менее полностью оправдал пожелания своего соотечественника, судьба которого оказалась трагичной: он был осужден по политической статье и скончался в Исправительно-трудовом лагере 27 декабря 1938 года.

Петр Ильич, скончавшийся чуть ли не в одночасье, оставил миру свои гениальные творения, обессмертившие его имя. В них отразились все движения его души, тонкой и чувствительной, а также духовная жизнь русского народа. Он не афишировал свое дарование, не писал о нем в прессе, а тихо в одиночестве писал бессмертную музыку. Композитор и профессор Петербургской консерватории Глазунов Александр Константинович (1865–1936) через 20 лет после смерти Чайковского, в 1913 году, писал: «Мелодия вечна, а потому вечно будет жить и П.И. Чайковский. Трудно найти не только в русской, но и в иностранной музыке подобного композитора, который был так ярок, силен и самобытен во всех родах музыкального творчества – инструментального, фортепианного, симфонического, оперного и романсного, как Чайковский. На его музыке воспитывается вся наша консерваторская молодежь» (Театр и жизнь: журнал. № 170).

Петр Ильич за свою не очень продолжительную жизнь испытал и радость вдохновения, и горечь от разгромной критики прессы. Он постоянно стремился к справедливости, к равенству между людьми, чтобы богатство и бедность, горе и радость были поделены поровну, чтобы никто не был обделен судьбой.

Дирижер, педагог и общественный деятель Хессин Александр Борисович, который по совету Петра Ильича оставил юриспруденцию и посвятил себя музыке, считал Петра Ильича «настоящим музыкальным гением». По мнению Надежды Филаретовны, «музыка Чайковского – это все человеческие инстинкты, она доставляет божественное наслаждение». Потому и не сходят со сцены более полутора веков его музыкальные произведения. Музыка Чайковского была, есть и будет неповторимой и бессмертной. А сам композитор навечно останется в памяти человечества не только как создатель гениальных музыкальных произведений, но и как человек великой и благородной души. «Гений сильнее смерти» (Горький).

Комментарий автора

Имея 50-летний стаж работы психиатра, я (автор книги) впервые столкнулась с удивительным явлением: люди, не имевшие медицинского образования, пишут, что они разобрались во всех болезненных проявлениях Чайковского, поняли, от чего он умер, а врачи, имея высшее медицинское образование и опыт работы, по их мнению, не сумели этого сделать, то ли по своему невежеству и безграмотности, то ли умышленно поставили заведомо неверный диагноз и лечили от холеры, а он, по их мнению, «умер от отравления мышьяком». А видели ли эти авторы хоть одного больного холерой? Врачи во время эпидемии видели ежедневно сотни таких больных и сумели бы отличить холеру от отравления. Течение болезни Чайковского наблюдал до последнего часа его жизни Бертенсон Лев Бернардович. Это был опытнейший врач, лейб-медик, лечил элиту, а после смерти Чайковского его не только не осудили, но через 9 лет в 1902 году его допустили лечить великого русского писателя Л.Н. Толстого.

Некоторые авторы (Орлова) пишут, что после смерти Чайковского не было карантина и санитарно-эпидемиологических мер. Хотя, по воспоминаниям современников Чайковского (В.Э. Направник, Ю.М. Юрьев, В.П. Погожев и др.) весь день 25-го числа к телу не было доступа. Швейцар всем объяснял: «Пока не будет дезинфекции, не велено никого пускать» (Юрьев Ю.М.). В квартиру не только никого не пропускали, но и никого не выпускали из нее, а за это время была проведена дезинфекция.