Чайковский. Гений и страдание

Все живое на земле имеет свое начало и свой конец. Люди недолговечны, их жизнь коротка, а болезни и несчастные случаи еще больше укорачивают ее. Человек едва успевает приспособиться к жизни, утвердиться в ней, как она обрывается. Таков закон природы, перед которым бессилен человек. Собираясь в Петербург, Чайковский не думал о скорой гибели и в беседе с друзьями заявил, что собирается работать до 56 лет, после чего позволит себе отдых от творческой работы и займется цветоводством. В Петербурге в 1892–1893 годах свирепствовала холера. Осенью 1893 года она пошла на убыль. Но еще уносила человеческие жизни.

6 октября 1893 года к Петру Ильичу в Клин прибыли его друзья Поплавский Юлиан Игнатьевич (1871–1958), виолончелист, которого Чайковский называл «чудесным симпатичным юношей», и Анатолий Андреевич Брандуков (1859–1930), виолончелист, в дальнейшем композитор и дирижер. Поплавский вспоминал позже, что перед отъездом Петр Ильич «был оживленным, радостным». На следующее утро они втроем отправились в Москву, откуда Петр Ильич отбыл в Петербург. Поплавский оставил подробное описание обстановки в доме Чайковского в Клину, при этом отметил, что для человека с мировым именем обстановка была довольно скромной. В двухэтажном деревянном доме было несколько комнат. Спальня и кабинет Петра Ильича находились на втором этаже. В гардеробе среди одежды находилось его пальто, которое «могло смело конкурировать на выставке старых мод» (Поплавский Ю.И.). В библиотечной комнате – ноты, портреты Моцарта, Глинки, Николая Рубинштейна. Книги некоторых зарубежных и отечественных авторов. В нижнем этаже комнаты для гостей, для семьи слуги Алексея с женой и ребенком Егоркой. Комната для любимого племянника Петра Ильича – Давыдова Владимира Львовича (Боба).

7 октября 1893 года Петр Ильич с Брандуковым и Поплавским отправились в Москву. Петр Ильич был веселым, оживленным. Тепло попрощался с Алексеем и его женой Катей, поцеловал своего двухлетнего крестника Егорку. Из Москвы Петр Ильич отправился в свою роковую поездку в Петербург, куда прибыл 10 октября 1893 года. Поселился на съемной квартире брата Модеста и племянника Владимира (Боба). Уже на второй день начались его деловые встречи с издателями, режиссерами и музыкантами. Присутствовал на репетициях 6-й симфонии. Она была исполнена 16 октября (по старому стилю) 1893 года под управлением Петра Ильича. В Петербурге она большого успеха не имела. Через два дня Петр Ильич пишет П.И. Юргенсону: «С этой симфонией происходит что-то странное. Что касается меня самого, то я горжусь ею больше, чем каким-либо другим моим сочинением». Он рассчитывал по возвращении в Москву исполнить ее там под своим управлением.

О прибытии Петра Ильича в Петербург пресса не сообщила: не положено по рангу. В журнале прибытия его фамилию не отметили. После репетиций он помогал брату и племяннику обустраивать квартиру. Вечером 20 октября посетил ресторан Лейнера с друзьями и братом Модестом. Там будто бы выпил стакан холодной воды из-под крана. На следующий день, из воспоминаний брата, выпил некипяченой воды из графина. По музыкальным делам направился к композитору и главному режиссеру Мариинского театра Эдуарду Францевичу Направнику (1839–1916). По пути «почувствовал недомогание и вернулся домой» (В.Э. Направник – сын композитора). Помимо дискомфорта в животе, начался понос, позже присоединилась рвота. Домашние средства эффекта не оказали. Камердинер вызвал из театра Модеста и Боба. Модест сразу же послал за своим приятелем врачом Бертенсоном Василием Бернардовичем. Состояние Чайковского стало быстро ухудшаться. К вечеру появились признаки обезвоживания организма: сухость слизистых, лицо осунулось и потемнело, запали глазные яблоки, голос стал глухим. Обеспокоенный быстрым нарастанием болезненных признаков, Бертенсон вызвал для консультации своего брата Бертенсона Льва Бернардовича (1850–1929), врача терапевта, лейб-медика, и он сразу же поставил диагноз – холера в алгидной стадии (тяжелое состояние с одышкой, понижением температуры и быстрым обезвоживанием организма).

Несмотря на применение средств, которые были в то время в распоряжении врачей, состояние продолжало катастрофически быстро ухудшаться. Неудержимые позывы на стул и обильные испражнения изнуряли. Уже через несколько часов Петр Ильич так ослабел, что не мог самостоятельно подниматься с постели. Был вызваны два врача А.К. Зандер и Н.Н. Мамонов, которые дежурили у постели больного постоянно. После принятых мер понос прекратился, и Петр Ильич поблагодарил врачей.