Чайная роза

Родди вздрогнул, и не только из-за тумана. Внезапно ему захотелось оказаться в своем светлом и уютном доме. Рядом с Грейс, которая обрадуется приходу мужа и достанет из духовки разогретый ужин. Он свернул и пошел на север. Домой. Чтобы хотя бы на одну короткую ночь сбежать от незаконченных дел.

Глава пятьдесят девятая

Никлас Сомс, знаменитый торговец произведениями искусства и душа нью-йоркского светского общества, опирался на трость с серебряным набалдашником и с улыбкой смотрел на женщину, которая была его женой уже почти десять лет. Утром Фиона сама просила его прийти на набережную, в просторное кирпичное здание «ТейсТи», и полюбоваться на ее последнее новшество, но сейчас настолько углубилась в процесс, что не заметила прихода мужа.

— Ник, новая машина прекрасна! — сказала она ему за завтраком. — Просто глаз не оторвать! Ты обязан ее увидеть. Приходи после ленча. Обещай, что придешь!

И он пришел, хотя не должен был. Малейшее усилие вызывало у него боль. Ник чувствовал ее и сейчас: в сердце вонзались крошечные кусочки стекла. За последние два года физическое состояние Никласа заметно ухудшилось, но он умудрялся скрывать это от Фионы. Жена расстроилась бы, а он больше всего на свете хотел оградить ее от нового горя. Ей и без того слишком досталось.

Она стояла в двадцати ярдах от него и не сводила глаз с какой-то огромной шумной штуковины. Ник покачал головой. Только его Фи могла считать прекрасной эту груду лязгающего металла. Он понятия не имел, зачем ей понадобилось такое чудовище. Знал только, что Фиона заказала его в Питсбурге за астрономическую сумму в пятьдесят тысяч долларов; по ее словам, эта машина должна совершить революцию в чайной промышленности. Бледное лицо Ника согрела широкая улыбка, в которой было поровну любви, гордости и доброй насмешки.

— О господи! — пробормотал он про себя и покачал головой. Утром из дома вышла элегантная, безукоризненно одетая леди. Сейчас на нее было страшно смотреть.

Фиона бросила жакет на табуретку так, словно это старая ветошь. Рукава белой блузки были засучены; на одном из них красовалось жирное черное пятно. Из аккуратной прически выбились пряди волос. Она нетерпеливо щелкала пальцами, говоря с кем-то, сидевшим в машине. Ник видел лицо Фионы в профиль; его выражение было решительным и энергичным. Боже, как он любил это лицо…

Пока Ник любовался женой, чудовище неожиданно ожило, заставив его вздрогнуть. Он проследил за взглядом Фионы и увидел, что из чрева машины на ленту конвейера в строгом порядке посыпались красные жестяные банки «ТейсТи». Фиона схватила первую банку, сорвала с нее крышку, вынула то, что издали казалось крошечным белым мешочком, и начала внимательно изучать его.

— Черт бы все побрал! — крикнула Фиона, как настоящая американка. Она достала еще один мешочек, затем третий, потом вложила два пальца в рот и пронзительно свистнула. Раздался скрежет металла, и машина остановилась. — Стюарт! Они продолжают рваться! Ни одного целого!

Ник удивленно заморгал, когда из дьявольского нагромождения каких-то сложных механических приспособлений вылезла человеческая голова. Это был Стюарт Брайс, заместитель Фионы. Восемь лет назад она переманила его из «Милларда».

— Что? — крикнул он. — Я тебя не слышу! От этой заразы оглохнуть можно!

— Должно быть, валки перетянуты! — крикнула в ответ Фиона, сунув ему один из мешочков.

Из внутренностей машины донесся еще один голос. Ник догадался, что он принадлежал человеку, ноги которого торчали наружу рядом с головой Стюарта.

— Не может быть! Мы регулировали натяжение уже три раза!

— Данн, так отрегулируйте в четвертый! Механик вы или кто?

Данн недовольно фыркнул, а потом ответил:

— Это не валки, миссис Сомс. Это сшиватель. Когда мешочки проходят через него, края скобок рвут ткань.

Фиона покачала головой:

— Края слишком острые. Если бы ткань рвали они, разрез был бы чистым. Это натяжение, Данн. Кисея порвана, а не разрезана. Вы отрегулируете механизм или мне сделать это самой?

— Посмотрим, как вам это удастся.

«О боже, мистер Данн, что вы наделали!» — подумал Ник. Он взял с табуретки жакет Фионы, сел, положил его на колени и стал наблюдать за фейерверком.

Фиона еще несколько секунд злобно смотрела на ноги Данна, потом схватила гаечный ключ, поднырнула под ленту конвейера и устремилась к середине машины. Подол юбки зацепился за торчавший из половицы гвоздь, она дернула его, и раздался треск рвущейся материи. Ник вздрогнул. Венецианский шелк ручной работы. Сшито в Париже у Уорта. О господи…

Послышалось сопение, несколько ругательств и крик боли. Потом на несколько минут наступила тишина. Затем раздался торжествующий клич и команда: «Включайте!» Чудовище ожило снова. Фиона выбралась из лабиринта трубок и передач. Ник увидел, что она измазала щеку и поранила руку. Банки опять посыпались на ленту. Она бросила гаечный ключ, схватила первую, быстро осмотрела ее содержимое и широко улыбнулась.