Чайная роза

— Не волнуйся, милая. Ни один убийца не причинит вреда тебе или твоим родным, — Падди потрепал жену по руке. — Пока я рядом, ему это не удастся.

Кейт заставила себя улыбнуться. «Нам ничто не грозит, — твердила она себе. — Дом у нас крепкий, замки надежные. Недавно Падди их проверил. По ночам дети спят без задних ног под защитой Падди и Родди. Никакой злодей не сможет причинить им вред. И все же Фиона права. При одной мысли, что это чудовище живет где-то поблизости, волосы встают дыбом».

— Яблоки! Отличные яблоки! Четыре на пенни, лучшие в Лондоне!

— Устрицы, свежие устрицы!

— Покупайте селедку! Еще шевелится! Еще дышит!

То же самое повторялось каждый субботний вечер; Фиона слышала шум рынка раньше, чем успевала до него добраться. Крики торговцев доносились за две улицы. Их эхо отражалось от прилавков, киосков, коньков крыш и сворачивало за углы.

— Самая лучшая петрушка, леди! Покупайте мою петрушку!

— Ап-пельсины, два на пенни! Кто купит мои сочные ап-пельсины?

Но сегодня в звуках рынка слышалось что-то новое. Вечерние покупатели ускоряли шаг, стремясь побыстрее вернуться к своим очагам и закрыть за собой дверь.

— Еще одно ужасное убийство! — надрывался оборванный мальчишка-газетчик. — Только в «Кларионе»! Читайте последние новости! Рисунок с места убийства! Повсюду кровь! Покупайте «Кларион»!

Свернув на Брик-лейн, Фиона слегка приободрилась. Перед ней раскинулся ярко освещенный рынок. Шумное, большое, смеющееся, хвастливое и вечно меняющееся живое существо, частью которого можно стать в любое время… Она дернула мать за руку.

— Перестань, Фиона. Я и так тороплюсь изо всех сил, — ответила Кейт, глядя в список покупок.

Повсюду звучали дерзкие и нахальные голоса кокни. Горластые, как призовые петухи, продавцы предлагали покупателям найти изъян в их товаре и хулили товар конкурентов. Этот трюк был известен всему Восточному Лондону: легче всего отпугнуть неприятности, специально на них напрашиваясь.

— Старая форель? — кричал продавец покупательнице, спрашивавшей, сколько стоит его рыба. — Да она свежа, как маргаритка! Если хочешь увидеть старую форель, посмотри на себя в зеркало!

Фиона увидела торговца рыбой, на подносе которого лежали крошечные сморщенные моллюски; рядом стояли бочонки с жирной селедкой и ведра с устрицами. Неподалеку находился прилавок мясника, застеленный красно-белой бумагой с фестончатыми краями. На прилавке аккуратными рядами лежали сочные отбивные, пухлые сосиски и свиные головы, с которых капало сало.

Здесь было множество зеленщиков. Самые честолюбивые из них хвастались аккуратно выложенными пирамидами фруктов: блестящего пепина[6], ароматных персиков, ярких апельсинов и лимонов, чернослива и винограда. А впереди стояли корзины с цветной капустой, брокколи, соленьями, репой, луком и картошкой, предназначенной для варки или печения.

Рынок освещали мигающие газовые фонари, керосиновые лампы и даже свечи, воткнутые в репу. А что за ароматы! Фиона остановилась, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Моллюски, сбрызнутые уксусом, распространяли соленый запах океана. Яблоки, посыпанные корицей, благоухали пряностями. Жареные сосиски, картошка в мундире, еще теплый арахис… У нее заурчало в животе.

Она открыла глаза. Мать шла к прилавку мясника, пробираясь сквозь толпу. Казалось, здесь собрался весь Ист-Энд, знакомые и незнакомые лица. Тут были серьезные набожные евреи, возвращавшиеся из синагоги; матросы, покупавшие копченых угрей или горячий гороховый суп; в дверях пивных стояли мастеровые всех мастей, чисто выбритые и принарядившиеся; некоторые из них держали под мышками извивавшихся терьеров.

Но большинство посетителей рынка составляли женщины самых разных возрастов. Они покупали все подряд, отчаянно торгуясь при этом. Некоторых сопровождали мужья, державшие корзины и курившие трубки. Другие приходили с детьми; кое-кто сидел у них на руках, другие цеплялись за материнские юбки и клянчили печенье, сладости или горячую булочку. Кокни кричали «мам», ирландцы «ма», итальянцы, поляки и русские — «мама», но все требовали одно и то же: сладкий, ярко окрашенный леденец. И замотанные женщины, которым не хватало денег на продукты, покупали глазированную булочку, деля ее на три части, чтобы порадовать своих малышей.

Фиона огляделась по сторонам, увидела мать у прилавка мясника и подошла к ней.

— Не возьмете ростбиф на завтра, миссис Финнеган? — спросил продавец.

— Не на этой неделе, мистер Моррисон. Мой богатый дядя еще не умер. А вот кусочек грудинки возьму. Фунта на три. Не дороже пяти пенсов за фунт.

— Гм-м… — Мужчина поджал губы и нахмурился. — Остались только большие куски… но я скажу вам, что делать, милочка… — Он выдержал театральную паузу, оперся на руки, наклонился вперед и продолжил: — Я продам вам пятифунтовый кусок по очень выгодной цене.

— Это для меня слишком дорого.

— Ерунда, милочка, — тоном заговорщика ответил мясник. — Понимаете, чем больше кусок, тем меньше вы платите за фунт. На этом стоит торговля. Цена большого куска выше, а на самом деле ниже…