Чаки малыш

– А ну, пусти его, маленькая дрянь! – завопила мертвая госпожа Кингсли. – Он мой!

С этими словами она прыгнула на Тома. От неожиданности Джейн отпустила руку, и Том оказался в объятиях той, что когда-то была его матерью. С ужасом увидела Джейн как коварный мертвец впивает свои желтые зубы в руку Тома чуть повыше локтя.

Ярость вернула ей самообладание и придала силу. Джейн размахнулась и опустила тяжеленный том Британники на ненавистную мертвую голову.

– Получи, ведьма! – закричала Джейн.

От удара умной книги что-то хрустнуло в костяке и голова миссис Кингсли с выпученными от изумления глазами соскочила на пол и запрыгала вниз по ступенькам словно футбольный мяч. Безголовый мертвец растерянно зашарил в воздухе бесполезными руками. Том рухнул на руки Джейн, глаза его были закрыты, он тихонько стонал.

– Сейчас, Том, потерпи, – причитала Джейн всю дорогу до заветной спальни, волоча на себе брата. Силы Тома на глазах убывали. Но вот, наконец, и комната бабушки Рут.

Джейн втолкнула брата внутрь и с облегчением захлопнула за собой тяжелую резную дверь, щелкнула замком. Они добрались – но какой ценой! Больше всего ей хотелось сейчас расплакаться и нареветься вдоволь, и чтобы кто-нибудь умный и сильный пришел, пожалел её и всё исправил. Как бы она этого хотела! Вот только умнее и сильней её во всей округе никого не осталось. “Придумай же что-нибудь, Джейн!” – сказала она себе.

И в этот самый момент слабый, но такой родной голос окликнул её из глубины комнаты:

– Джейн, внучка!

– Бабушка Рут?

Это была она. Старушка стояла у окна, она перевела свой тревожный взгляд от огромной луны, что по-прежнему висела над садом, к внукам.

– Ты проснулась, какое счастье! – воскликнула Джейн. Подозревать бабушку в коварстве у неё просто не было сил.

– Сейчас не время, Джейн, – остановила Рут Кингсли свою внучку. Положение Тома было ужасным – бабушка поняла это с первого взгляда.

– Расскажи мне всё, только быстро.

Джейн кивнула и описала в кратком пересказе все события этой ночи, вплоть до последних.

Рут Кингсли поджала губы и сказала холодно:

– Видит бог, я никогда не понимала, что нашёл ваш отец в этой женщине!”

Проводник просунул голову в приоткрытую дверь купе:

– Энск через час, вы просили предупредить.

Чаковцев с облегчением вынырнул из дрёмы (обе его жены, странным образом вместе, были там) и поднял воспаленные глаза; проводник, пожилой дядька, медлил у двери.

– Спасибо, – сказал Чаковцев.

– Я извиняюсь, лицо ваше уж очень мне знакомо, никак не припомню откуда.

Не подскажете?

– Понятия не имею, – буркнул Чаковцев, отворачиваясь.

Проводник не только не ушел, но ввалился в купе и без церемоний уселся напротив.

– Я вспомнил, – радостно сказал он, – в прошлом году вы со мной из Энска ехали.

У меня глаз – алмаз.

– Исключено, – вздохнул Чаковцев. – Никогда там не бывал, ни разу.

– Да ну… – огорчился проводник.

– А что, интересный город?

– Честно? Дыра дырой. При Союзе ящик там был…