Чан Кайши — враг китайского народа

Предатель Чан Кайши не убоялся пойти на такие злодеяния не только потому, что заручился поддержкой иностранной реакции, но и потому, что иностранные реакционеры осуществляли в его войсках непосредственное командование. Без этого господство Чан Кайши не выдержало бы и нескольких ударов народного кулака. Жестокость, которую Чан Кайши проявлял по отношению к народу, представляла собой средневековое восточное варварство, умноженное на современное западное фашистское варварство.

Таким образом, Чан Кайши продолжал своё кровавое наступление внутри страны, а японские захватчики тем временем вторгались извне. Именно в то время, когда Чан Кайши ликовал, проводя свою политику тотального уничтожения, предания огню и грабежа «бандитских районов», японцы, глубоко признательные Чан Кайши за его усилия, тоже не сидели сложа руки. 3 января 1933 г. они заняли «основные ворота Китая» — Шанхайгуань. 17 января Мао Цзэдун и Чжу Дэ опубликовали декларацию, в которой выразили желание сообща со всеми войсками страны выступить для отпора японским захватчикам при следующих трёх условиях:

1. Немедленное прекращение наступления гоминдановских войск против советских районов Китая.

2. Обеспечение народу демократических прав.

3. Немедленное вооружение народа, создание добровольческой армии для защиты Китая и обеспечения независимости, единства и территориальной целостности страны.

Но Чан Кайши, который за год до этого предпочел, чтобы японцы заняли Маньчжурию, теперь предпочёл, чтобы они захватили Жэхэ и вторглись за пределы Великой китайской стены, и поэтому ответил на декларацию Мао Цзэдуна и Чжу Дэ продолжением «похода». 7 апреля, в момент когда японские захватчики подходили к стенам Пекина, Чан Кайши в Фучжоу (Цзянси) заявлял:

«Беда для нашей страны состоит не в японцах, а в бандитах из Цзянси [читай: в революционном народе, борющемся против империализма и феодализма]. Поэтому, хотя я и ездил на Север, я ни на минуту не забывал о бандитизме в Цзянси и, тем более, о тех жестоких поражениях, которые потерпели 52‑я и 59‑я дивизии. Врагом нашей революции являются не японцы, а бандиты… Конечно, три восточные провинции и Жэхэ утрачены при номинально едином правительстве, и мы должны нести за это ответственность. Однако, если исходить из наших революционных [читай: контореволюционных] позиций, то эта утрата не имеет большого значения. За захват японцами трёх восточных провинций и Жэхэ революционная [контрреволюционная] партия отвечать не может. Эта утрата не наносит ущерба делу революции [контрреволюции]. Если мы сейчас будем лишь витать в облаках и болтать о сопротивлении Японии, вместо того чтобы по-деловому заняться искоренением бандитизма, то это будет не более, как ловкачеством, недостойным солдата революции [контрреволюции]».

Здесь Чан Кайши до того откровенно обнажил всю омерзительную сущность своего предательства, что комментарии просто излишни. Затем от него последовало предельно циничное распоряжение: «Болтающих о сопротивлении Японии — казнить без всякого сожаления». Это было заявлено им в наньчанском городском комитете гоминдана в речи перед высшим командным составом его войск 10 апреля, то есть через три дня после той речи, которая цитировалась выше. Здесь Чан Кайши говорил следующее: