Чан Кайши — враг китайского народа

И действительно, достаточно только этих признаний врага, чтобы уяснить, почему от выдвигавшегося вначале японцами лозунга «Против коммунистов и гоминдана» осталась только первая его часть — «против коммунистов» и не упоминалось больше «против гоминдана», почему японцы больше не провозглашали лозунгов «Долой гоминдан!» и «Свергнуть Чан Кайши!»; почему японцы вплоть до полной капитуляции Японии так и не объявили войну правительству Чан Кайши, почему главнокомандующий японской экспедиционной армией Хатэ даже послал своих представителей в Фэнхуа для оказания почестей у могилы предков Чан Кайши.

Ненависть японцев и Чан Кайши к компартии, к 8‑й и Новой 4‑й армиям развивалась в геометрической прогрессии, а вызывало эту ненависть одно — неуклонный рост вооружённых сил народа и усиление его боевой мощи в Освободительной войне.

Командующий японским экспедиционным корпусом в Северном Китае Окамура (теперь — главный «советник» по борьбе с коммунистами и почётный гость Чан Кайши) в своём «новогоднем послании», опубликованном в газете марионеточных властей «Юнбао» 1 января 1944 г., подчеркнул, что «самая главная задача — уничтожение коммунистов». По его словам, «пока Северный Китай не уничтожит китайских коммунистов, он не сможет внести свой вклад в войну за Великую Азию».

В цитировавшемся выше обзоре японского экспедиционного корпуса о ходе военных действий также говорилось:

«Отныне главной задачей Северно-китайской армии должна быть только война на уничтожение войск китайских коммунистов».

Однако это были не более как сумасбродные мечты, которыми японские ничтожества сами себя утешали. В опубликованных обзорах японцы вынуждены были признавать, что «боевой дух коммунистов, несомненно, растёт» и что «они непрерывно активизируют свои действия».

Народные войска, вооружённые идеями великого Мао Цзэдуна, были непобедимы. Пока существует компартия Китая, пока она сплочена с народом, Китай не погибнет. Без китайской компартии не будет и Китая. Это понял на практике не только китайский народ, это поняли и враги китайского народа. И японцы, продолжая жестокую, но безнадёжную войну против Народно-освободительной армии, в то же время возлагали все большие надежды на Чан Кайши, на сотрудничество с ним в борьбе против коммунистов.

Стремясь укрепить своё положение в тихоокеанской войне и готовясь к решительным схваткам с Народно-революционной армией на континенте, японцы с весны 1944 г. начали военные действия с целью проложить себе дорогу через континент. Японцы, конечно, очень хорошо знали Чан Кайши и бросили в эти операции лишь небольшие силы; и тем не менее войска Чан Кайши терпели поражения при первом же столкновении с японцами. В течение нескольких месяцев японцы, наступая на гоминдановские районы то здесь, то там, захватили Хэнань, вошли в Хунань и Гуанси, проникли в Гуйчжоу, почти не встречая сопротивления войск Чан Кайши. Последний пускал японцев куда бы им ни заблагорассудилось.

А в это же время 8‑я и Новая 4‑я армии, находившиеся на фронтах Освобождённых районов, совершали свой крупнейший победный рейд.

Однако когда японские орды докатились до Гуйчжоу, их продвижение вдруг прекратилось. Если бы в то время противник двинулся на Чунцин, Чан Кайши, наверняка, сдал бы Чунцин японцам. Однако японцы отнюдь не желали этого. Военная цель этого наступления японцев заключалась в том, чтобы пробить себе дорогу через континент. Более того, японцы преследовали ещё и политические цели, а именно: принудить Чан Кайши к открытой капитуляции. Но над наглым планом японцев, в свою очередь, нависала большая опасность: с одной стороны — у них в тылу совершали свой победоносный марш 8‑я и Новая 4‑я армии, а с другой стороны, фашизм и пораженчество Чан Кайши переполнили чашу терпения китайского народа. Китайский народ кипел гневом. Когда японцы подошли к Гуйчжоу, японские публицисты уже обсуждали вопрос: «В самом ли деле нам невыгодно сохранение Чунцина?» [читай: клики Чан Кайши], и приходили к заключению, что «Чунцин сыграет роль клетки для дикого зверя», что «без чунцинского правительства мы будем постоянно озабочены окружающей нас антияпонской атмосферой».

Кого же японцы называли «диким зверем»? Китайский народ — этого великого и бесстрашного пробуждающегося льва. Китайский народ представлял собой пробуждающегося льва, а огромный милитаристский, бюрократический, фашистско-полицейский аппарат господства феодалов и компрадоров во главе с Чан Кайши хотел этого пробудившегося льва загнать в клетку. Поэтому сохранение Чан Кайши у власти было на руку только японцам. Один из представителей китайской компартии в Чунцине Дун Биу очень хорошо сказал об этом «секрете» японцев: