Chanel No.5. История создателя легенды

С момента возвращения Иды в Ивановское в январе 1919 года Серж доверительно сообщает ей все, что ему известно. Она сознает реальность опасности, которая угрожает ей с сыном, если они останутся в России. Однако несмотря на нехватку еды и всевозможные ограничения, она все еще не может заставить себя покинуть маленькую деревню и свою семью, дядю Сергея и тетю Хельму, двоюродных братьев Сережу и Володю, подругу Катю, молодого учителя Павла и Клавдию, которая так ей помогала и которой теперь уже помогает она, приютив ее… Эта сеть, сотканная из любви, такая теплая, такая прочная, кажется единственным ее благом в этом мире. Что же, уехать от этого? Чтобы разыскивать Эрнеста?

1919 год кажется на удивление более плотным, чем когда-либо, каждый его день отливается в горниле выживания. Каждое мгновение жизни на счету, как свиток вечности в ее руках. Тяжесть каждого дня, голод и холод, мелкие работы, которые все множатся, потому что только они дают возможность прокормить сына, – все это делает каждую остановку в лесу, каждое чаепитие с друзьями более значительным. Словно сам свет, проходя через призму ее глаз, усиливается настолько, что целиком заливает и душу и тело, преломляется и дарит ей радость тысячи цветов. Улыбка Кати или игры с Вовой делают ее порой такой легкой, что сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Ида говорит себе, что голод, быть может, занимаясь какой-то своей таинственной алхимией, толкает ее питать себя всем, что ни есть на свете, и что, таким образом, вся красота для нее – вкусные соты, полные меда, тонкий аромат которого надолго остается у нее во рту. Она наслаждается блеском, пробивающимся сквозь подлесок, инеем, тонким узором покрывающим ветви деревьев, искусным зелено-серым узором мха на их стволах, тем, как Катя гладит голову дочери, счастьем Вовы, когда он обнаруживает в углу избы спящую соню. Все становится источником радости, и вечером, засыпая, прижимая к себе Вову, непосредственно перед тем, как погрузиться в темно-синюю ночь комнаты, она обнимает все те сокровища, что подобрала на дороге прожитого дня. Слова благодарности срываются с ее губ, как маленький мыльный пузырь, и взмывают к небу.

Целые месяцы проходят в этом непрерывном настоящем, меняющемся в зависимости от времени года. Когда река освобождается ото льда, катания на санках и коньках заменяются рыбалкой и охотой на лягушек. Весна в этом году кажется Иде такой яркой, а может, она просто никогда раньше по-настоящему не видела нее. У девушки возникает впечатление, что в конце столь суровой зимы она является живым свидетелем перерождения: она растет с каждой почкой листа, что храбро раскрывается перед ее глазами, расцветает в каждом цветке, она – бабочка, которая вот-вот взлетит, пчела, которая кормится новым подношением венчиков, раскрытых под ее крыльями, и она, конечно – эта нежнейшая зелень, которая вырастает на всех ветвях. Она напитывает всем этим взор, и сердце торжествует. В ушах ее звучит совершенно другая музыка: из могущественной и вдохновенной тишины творения рождается сонм звуков, погасших зимой, забытых и вырвавшихся ныне на волю, падающих с изб, как капает вода с крыш, пересекающих улицы, вместе лошадьми, топающими по сырой земле, льющихся из окон вместе с бельем, что встряхивают на полуденном солнце, плывущих по ветру вместе с криком высоко взгромоздившейся вороны, обращающейся с речью к прохожим… Ида с Вовой наблюдают, какая птица селится на каком дереве и день за днем следят за тем, как они строят гнезда. А потом, в пору появления птенцов, они садятся в первом ряду, чтобы сначала услышать, а затем увидеть проклюнувшихся птичек, не подходя слишком близко, чтобы не мешать им. Прямо над дверью избы, под выступом крыши, в старом ласточкином гнезде в этом году свил себе гнездо зимний крапивник. Вернее, одно из гнезд, потому что он готовит по одному для каждой из своих дам! Вова и Ида пытаются обнаружить их все. Они следят за гнездованием, кладкой и вылетами молодняка. Они выходят, стараясь не закрывать дверь слишком резко, и предупреждают гостей, что те должны быть очень осторожными, переступая порог. Вове сейчас почти шесть лет, и совершенно очарован птицами.