Chanel No.5. История создателя легенды

Однажды днем, когда он играет у реки в зарослях под хвойным деревом, рядом с ним падает крошечный крапивник. Вова тянется к птенцу, немного потрясенный его приземлением. Мальчик не прикасается к нему, а предлагает свою теплую раскрытую ладонь, похожую на маленькое гнездо в форме гамака, из которого он, должно быть, выпрыгнул или упал. Птенец долго раздумывает, потом подпрыгивает и приземляется в корзину раскрытой ладони. Затем, оглядевшись, он забирается на его руку, мелкими прыжками поднимается по ней и усаживается на плечо Вовы, который буквально застывает на месте. Ребенок крайне серьезен. Он стал насестом для маленького крапивника и ни за что на свете не хочет двигаться; даже едва дышит. Проходят долгие минуты, волшебные мгновения, когда Ида созерцает своего замершего сына: в чепце, из-под которого выбиваются несколько белокурых прядей, волосы его почти касаются маленькой птички, неподвижно сидящей на плече, спокойной и счастливой. Отдохнувший и освеженный этим долгим привалом у доброжелательного великана, птенец в конце концов улетает, издавая несколько нот с пронзительными щелчками. Вова бросается в объятия мамы, он так счастлив!

В начале осени 1919 года Ида получила от Сержа письмо, отправленное Володей, после возвращения из поездки в Москву. Новость тревожная для всего населения, и в особенности для французов. Серж настаивает, чтобы она приехала в Москву с Эдуардом, потому что миссия, вероятно, уедет незадолго до зимы, а с ней, без сомнения, и новая колонна штатских. В списке Ида есть, но ей нужно находиться поблизости, чтобы не упустить этот шанс, когда он появится.

Молодая женщина оказалась загнанной в угол. Необходимо принять решение.

Вечером, когда дядя, тетя и двоюродные братья собираются вместе, она рассказывает о предложении Сержа и спрашивает их совета. Ее слова встречают молчанием. Дядя Сергей начинает с того, что объявляет, что в конце года собирается выйти на пенсию и поэтому они все вместе могут отправиться в Москву. Более того, для Сережи и Володи возможностей работы, связанной с их профессией художников, там будет гораздо больше, чем здесь, в Ивановском. Ида кивает и улыбается. С какой осмотрительностью и с какой любовью ее семья дает ей почувствовать, что они рядом, вокруг нее и не бросают ее! Все они говорят ей, что доверяют Сержу, и что она должна последовать его совету и отправиться в Москву. Она узнает, сможет ли она уехать, и пока неизвестно когда. Во время этого разговора тетя Хельма смотрит Иде прямо в глаза, ничего не говоря. Она понимает все горести племянницы. Кажется, всем своим видом она советует ей не сомневаться. Принять свою судьбу.

«Свою судьбу?» Наверное, судьбу матери, женщины, супруги… Ида опускает глаза, нервно сжимает руки. Она больше не знает. Она помнит Эрнеста, момент, когда он ушел, их нежное взаимопонимание, их жизни, которые больше не пересекаются. «Да, вот так, параллельные линии, которые больше не пересекутся…» Она вздыхает, думая об Эдуарде, затем снова поднимает глаза и кивает. Да, она готова ехать в Москву и она очень благодарна, что родные люди будут ее сопровождать. Володя и Сергей думают, что все они смогут поселиться в том домике, который остался у семьи в Москве. Так как их много, они должны иметь возможность восстановить право жить там. У них есть связи, которые им должны помочь. Лучше всего было бы, если бы сначала уехали братья, затем к ним присоединились бы Ида и Эдуард и, наконец, в конце года, родители.

В ту ночь, ложась спать, Ида чувствует серьезность момента: в ее жизни происходит поворот, которого она не может избежать. Молодой женщине предстоит отказаться от этой тихой гавани, этого гнездышка, которое она свила вместе с сыном, подругой, всеми своими близкими, со всем Ивановским, таким любимым селом…

Сама собой приходит молитва, очень простая, со словами из детства, «Отче наш», которая наконец позволяет ей заснуть, бормоча: «Да будет воля Твоя…»

В ноябре 1919 года Ида и Эдуард уезжают в Москву. Прощаются с друзьями. Все знают, что они долго не увидятся, может быть, этого не случится никогда… Нет слов, чтобы выразить то, что они чувствуют. Но один какой-нибудь особенный взгляд, маленький подарок, засунутый в последний момент в карман, письмо или стихотворение, – все это способно выразить самое главное, лучше, чем какие-либо прощальные слова, брошенные в поток эмоций во время отъезда, попадает самое сердце Иды, в ее память, создает там теплый уголок, где она всегда сможет укрыться, пока будет в изгнании, в который она не перестанет заглядывать на протяжении всей своей жизни. Эдуард с высоты своих шести лет понимает, что страница переворачивается. Он очень крепко обнимает маленькую Машу, Катину дочь, и долго прижимает ее к себе, не говоря ни слова. В последний момент мальчик дает ей маленький деревянный свисток в виде птицы, вырезанный Сержем для него, который ему очень дорог. Затем он берет мать за руку и садится в поезд, но оборачивается в сторону небольшой группы провожающих, сгрудившейся у края платформы.