Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 7. Статьи, очерки, юморески

Некоторые говорят, что если ждешь трамвая, то они идут только в обратном направлении. Один мой знакомый пытался обмануть рок и нарочно ждал с противоположной стороны. Но судьба неумолима, она выходила из затруднения: вообще трамваи переставали ходить из-за разрыва проводов. Подобным историям нет числа. Это просто-напросто закон.

Такой же закон непредвиденного третьего. Мы предполагаем, что получится или так, или этак, а получается и не так и не этак, а совершенно иначе, как мы и представить себе не могли. Допустим, человек рассуждает: будут деньжата, куплю себе костюм. А что получается? 1. Деньги были, но костюма он не купил, потому что пришлось чинить дымоходы или платить налог. 2. Денег не было, но костюм он все-таки купил, к тому же дал себя надуть. И это неизбежно. Исключений не бывает. Я рассуждаю: получится — хорошо, не получится — плохо, ну и бог с ним, значит, так тому и быть. И получается плохо, и бог со мной, выходит — Судьба.

Или еще: закон роковых совпадений. Год не встречаешься с господином X, и вдруг, черт бы его побрал, столкнешься с ним семь раз на дню. Год не ходишь на Сеноважную площадь, а тут, хочешь не хочешь, очутишься там семь раз кряду. Никто сроду не дарил вам зайца, и вдруг — на тебе, получишь сразу четырех, так сказать, со всех четырех сторон света. События имеют свойство, и, я бы сказал, свойство неприятное: громоздиться одно на другое. Почему-то платить приходится сразу по нескольким счетам. Судьба одержима манией повторов. Если у вас работы по горло, один за другим появляются семь визитеров. Всю жизнь можете искать золотой папоротник и вдруг, когда вы о нем и думать забыли, встречаете его на каждом шагу, будто все с ума посходили, даже противно, что его столько. Говорят, в мире есть только шесть синих марок острова Маврикий: бьюсь об заклад, что в один прекрасный момент их появится тысячи три, коричневых и фальшивых. Это закон совпадений.

Итак, жизнь человеческая управляется по законам, которые не подчиняются естественному порядку и научному объяснению.

Ну почему именно сегодня у меня трижды рвался шнурок от ботинка? Почему именно сегодня я встретил четверых, которым я что-то обещал и пока не выполнил обещаний? Почему, кляня все на свете и бесясь от злости, я битых полчаса искал галстук, а когда взял другой, оказалось, что тот преспокойно лежит на комоде? Верьте мне, даже самые малые неприятности — дело рук таинственного промысла, поэтому надо отдаваться ему покорно и с трепетом.

Я знаю одну даму, так с ней бывает такое: держит она в руках ну, скажем, ножницы, и вдруг они куда-то пропадают. Она ищет их день и два и находит не иначе, как сев на них. Она винит в этом домовых. Лично я считаю это проявлением грубого суеверия, попросту язычеством. Домовых не существует. Существуют только законы. Необъяснимые и неотвратимые законы Судьбы.

1923

Загадочное происшествие © Перевод Н. Замошкиной

Изложу ситуацию, в которой на моих глаза совершилось таинственное происшествие, о котором речь пойдет дальше: мои окна смотрят на крыши, и крыш этих, по точным подсчетам, девятнадцать, и все разные, у каждой свой наклон, свое покрытие и своя сущность. Та, что посредине, — это крыша какого-то сарая, она низкая, слегка покатая и покрытая толем. Ну, в общем представляете.

Сегодня утром я посмотрел в окно, чтобы удостовериться, что природа сбросила белый наряд (наряд — такое устаревшее слово; в модном журнале никогда не напишут, что в этом году носят такие-то наряды), лишь консервативная природа продолжает носить наряд — белый или зеленый; когда человек, живущий на Малой Стране, смотрит из окна на крыши, он всегда что-нибудь увидит, чаще всего кошку, кошку пеструю, черную или полосатую, воробья с хвостом или без хвоста (не знаю, являются ли бесхвостые особым видом или просто теряют хвосты от жизненных невзгод или в драке), в лунные ночи можно смотреть на месяц, а зимой, когда крыши укрыты белым убором, иногда увидишь Карлштейнского ворона, который залетает сюда только для того, чтобы делать рекламу полному собранию сочинений Вацлава Бенеша Тршебизского[243]; но это все обычные гости малостранских крыш. То, что я увидел сегодня, потрясло меня больше, чем если бы я на толевой крыше узрел пани Павлу Моудру[244], «Чешский квартет» или стадо зебр. А увидел я там пол-литровую кружку пива.