Чара силы

Даждь, уже вступивший в зал, покатился по земле, а Змеиха, раскинув крылья, стала топтаться на месте, стараясь раздавить врага своей тяжестью. Ее когти выбивали в полу глубокие ямы, каменные плиты трещали и ломались. Она кружила в неистовстве мести и не сразу остановилась, оглядывая поле сражения.

Все вокруг было изломано и разбито вдребезги. Тонкое полотно, попавшее под когти, оказалось надорвано в некоторых местах и усыпано каменной крошкой. Но для старухи оно не играло никакой роли — гораздо важнее оказалось то, что среди обломков обнаружился ее враг — человек — судя по всему, без памяти.

Победный рев потряс пещеру, и Даждь с усилием открыл глаза. Голова гудела после того, как какой‑то камень угодил ему в висок. Тело не слушалось. Оставалось удивляться, что он так быстро пришел в себя.

Над ним нависла уродливая морда с обвислыми усами и бородавками. Полинялый гребень сбился набок. В змее не было ничего устрашающего, если бы не ее размеры. Кривая лапа поднялась и нависла над ним, готовая раздавить.

— Погоди! — вырвалось у Даждя. — Я не причиню тебе зла, если ты позволишь мне взять мою чару и уйти! Клянусь — это все, что мне нужно!

— Ты убил мою дочь, сын Сварга, — прозвучал дрожащий от ненависти голос. — Ты умрешь!

Он еле успел увернуться — когти впились в камень, на котором он лежал, растирая валун в порошок. Увидев, что враг опять ускользнул, Змеиха взревела и бросилась в погоню.

На сей раз она довольно быстро загнала его в тупик и пошла на него, колотя хвостом по земле. Прижавшись к стене, Даждь не сводил с нее глаз. Он удивлялся, почему Змеиха до сих пор не убила его, хотя столько раз ее хвост или лапа валили его с ног, не давая выпрямиться. У нее была какая‑то цель.

Змеиха остановилась в нескольких шагах от человека, изучая выражение его лица.

— Ты за все заплатишь, — прозвучал ее голос, но на сей раз Даждь заметил, что она не разевает рта, когда говорит. Может, это не настоящая змея, а такое же творение рук древних магов, как его конь — творение его брата Хорса? Вон какая дряхлая!

Его размышления прервал хохот старой твари.

— Я не игрушка, а настоящая Змея! — произнесла она. — И ты в этом убедишься, когда я начну тебя есть! Ты в ловушке, человек! Прощайся с жизнью!

Ее хвост взлетел для последнего удара, но Даждь бросился вперед — и Змеихе пришлось в который раз опрокинуть его навзничь. Она выросла над поверженным врагом. Хвост ее поднимался все выше и выше. Даждь невольно следил за ним взглядом и внезапно остолбенел — там, наверху, как раз над его головой, была натянута огромная мелкая сеть, и он лежал как раз там, куда она должна была упасть. Хвост тянулся к крюку, удерживающему сеть на весу.

Змеиха не успела сообразить, что ее секрет раскрыт — Даждь молнией метнулся к ней, стремясь проскользнуть меж ее лап.

На сей раз ему повезло. Змея тяжело плюхнулась на пол, но он успел выползти из‑под ее крыла и со всех ног устремился к полотну. Отупить на него ногой — а там можно и бороться!

И в тот же миг он увидел чару.

Грааль стоял на невысокой колонне недалеко от рокового угла. Взбешенная Змеиха махала хвостом так, словно пыталась разрушить всю пещеру. Описывая полукруг, ее хвост врезался в основание колонны…

Чара покачнулась, падая, но Даждь уже прыгнул, забыв обо всем. Протянутые руки обхватили Грааль, прижимая к груди, и он упал вместе с ним, спиной защищая чару от града камней.

Отсюда был только один путь — вперед, в то место, над которым висела сеть. Но сзади жарко дышала Змеиха, и еще можно было успеть обогнать старуху и ступить на спасительное полотно.

Воздух разорвал резкий свист — Змеиха раскручивала хвост, как бич. На сей раз удар должен быть последним, чтобы раз и навсегда отучить человека метаться в тщетной попытке оттянуть развязку. Она даже привстала на лапах, чтобы размах был пошире…

Даждь не услышал сухого щелчка и легкого шороха падения сети. В тот миг он добежал‑таки до цели и упал коленями на полотно, прижимая чару к себе.

Что‑то звучно шлепнулось оземь в шаге от него, а потом стены сотряс громовой рев, в котором смешались ненависть и разочарование. Пещера, казалось, заходила ходуном, все рушилось и трещало, и Даждю оставалось только удивляться, почему на него не падают камни.

Наконец он обернулся и не сразу смог рассмеяться.

Шум, сравнимый разве что с землетрясением, производила Змеиха. Размахиваясь в тесном углу, куда сама же завернула, преследуя человека, она сшибла‑таки хвостом крюк и теперь билась в сети, опутанная ею с головы до хвоста. Веревки трещали и лопались, но и сама старуха была при последнем издыхании и боролась все слабее и слабее.

Даждь с удовольствием рассмеялся, чем поверг старуху в бессильную ярость. Еще ни одна битва не заканчивалась так — он без оружия, а его враг поймал сам себя. Видимо, всему причиной чары полотна, на которое он все‑таки успел вступить.