Чарли-Чарли-Браво

— Товарищи офицеры, приятного аппетита! — ответил Прокопыч, держа за руку страшного рыжего мальчика в платьице. За пазухой у мальчика было два апельсина.

— Товарищи офицеры, садитесь! — повторил командир, и все сели, кроме старпома.

Место по правую руку от командира оказалось занятым страшной девочкой! Глаза самурая сузились, стрельнув в командира. Рикошетом выбило из «седла» старшего инженера, который уступил СПК свое кресло и понуро подсел к лейтенантам. Правда, страшно?!

A-а, ясно, вы на флоте не служили… Ну, это — как посадить на место премьер-министра уборщицу на заседании кабинета, а министру дать в руки швабру.

И пытка эта для старпома и для нас, влюбленно смотрящих на сие творение Гойя (пасты, а не художника), длилось еще неделю. Так и апельсины кончились, которых мы так и не попробовали.

Говорят: «Страшных женщин не бывает — бывает мало водки».

А я бы сказал: «В море страшных женщин не бывает!» — и, подняв рюмку, произнес бы тост: «За тех, кто в море 8 Марта!»

А «мальчика» в целости отдали на танкер, от которого и заправились топливом и куревом.

MADONNA SULLA SEDIA

1485 год от Рождества Христова.

— Инквизиция не способна ошибаться, — подумал брат Томас, с ненавистью глядя на полотно Сандро Боттичелли «Рождение Венеры».

— Жаль, что его патронирует Лоренцо Великолепный… Пригрели Медичи всякую ересь: да Винчи, Микеланджело. Поговорю с Папой. Этим красного креста на спину и пешеходной прогулки в Палестину для отпущения грехов будет мало, — недобро прохрипел инквизитор и засеменил к городским воротам вывешивать письменное объявление о своем прибытии как предупреждение для еретиков.

Во Флоренции запахло паленым…

1985 год от Рождества Христова.

Запах гари ударил в нос. В безветренном воздухе дым из фальштрубы образовал гриб, обволакивающий надстройку. На корабле дым в раннюю субботу — это начало банно-прачечного дня, ненавистного для механиков, за недостатком времени предпочитающих сухую стирку[58], и блаженного для остальных.

— Начать помывку первой очереди, — пробасил голос вахтенного по трансляции. Я же поплелся на боевой пост — отбывать еженедельную повинность, надеясь успеть ко второй очереди. Моей барщиной был перевод для Папы (как мы звали командира) и замполита утренних телевизионных новостей Сан-Диего, под которым на расстоянии пяти миль пасся наш корабль. Командира интересовали последние военно-морские новости, замполита — очаровательная ведущая местного ТВ-канала.

Не нарушая рутины, за десять минут до начала новостного блока в помещение вошли Папа и его тень, от которой командир мечтал избавиться. Но разве избавишься от тени? Ее же надо бросать за борт, а это — восстание против партии. Прокопыч сел в приготовленное кресло перед телевизором; его тень встала за спиной в неправильном по отношению к падающему свету ракурсе.

Распаренный в сауне до благодушия и явно принявший «сотку», командир вставил в зубы беломорину и махнул мне: «Включай!»

Телевизор взорвался цветами формата NTSC и заорал: «Через минуту для вас всемирная премьера новейшего суперклипа Мадонны “Like a Virgin”. Оставайтесь с нами!»

Папа затянулся и спросил в мою сторону:

— Что враг сказал?

— Тащ кмндир, ждут премьеру нового песняка Мадонны. Называется «Аки дейка».

— Добро! Мадонна — она оперная певица, что ли?

Тень за спиной знающе пожала плечами. Я не успел дать комментарий, как на экране появилась она, чертовка, в одном боди верхом на стуле. И началось!

После первых же телодвижений злостной нимфоманки глаза командира налились томатным соком, который смешался с ранее принятым шилом. У замполита индикаторы правильного курса партии сначала загорелись, потом вспыхнули и обуглились.

— Блиади… — прохрипел Прокопыч. Глядя в его томатные глаза, я хотел было поправить: «Влади… Влади Мэри, тащ кмндир», но Папа повторил: — Блиади! Все они… она ж со стулом сношается!

Вскочив с кресла, он помчался на ходовой и дальше — на пелорус — хлебнуть свежего воздуха, по пути крикнув заждавшимся сублимации голосом:

— Валерий Ссаныч, наведите порядок с просмотром телевизора!

— Умри-замерзни! — посмотрели на меня угольки глаз замполита, их же хозяин уже ссыпался вниз по трапу для принятия… шила, потом — мер.

XV век

Ловкий политик Лоренцо Медичи сумел-таки примириться с Папой Сикстом IV, послав в Ватикан своих лучших мастеров во главе с Боттичелли. Роспись стен «великой капеллы» Ватикана привела Папу в экстаз. Он так разнервничался от увиденного, что потребовал вывести себя на балкон — вдохнуть свежего воздуха.

На балконе он распорядился:

— Передайте брату Томасу — пусть палит Савонаролу и его последователей-республиканцев. Боттичелли же оставить в покое!

Томас, узнав о воле экселенца, сорвал инквизиторскую грамоту с ворот и запил. Боттичелли же, написавший множество мадонн, подумал:

— Может, создать Madonna sulla sedia — Мадонна на стуле? Нет, пошло…

XX век