Чарлстон

– Почему бы не назначить свадьбу на первую неделю нового года? Впереди будет целых три месяца. За это время я вполне успею испечь свадебный пирог.

Люси плотно сжала губы.

– Если ты будешь говорить таким тоном, Лиззи, я отказываюсь беседовать с тобой на эту тему.

Лиззи расплакалась, бросившись кузине на шею.

– Прости меня, – всхлипнула она.

Люси похлопывала ее по плечу, пока девушка не успокоилась.

– Ты в состоянии меня выслушать?

– Да, мэм, – ответила Лиззи.

– Хорошо. Отнесись со вниманием к тому, что скажет тебе твоя старая кузина. Лукас разговаривал с Пинкни, и Пинкни простил ему столь возмутительное поведение.

– Это было так романтично, кузина Люси.

– Да. И очень дерзко. Ему следовало испросить позволения Пинкни, прежде чем ухаживать за тобой – а ведь вы не помолвлены – на глазах у шести тысяч человек. Ладно уж, что было, то было. Сейчас все упирается в необходимость найти для Лукаса работу, прежде чем вы поженитесь. Что бы ни писали в романах, нельзя жить одной любовью.

– Лукас сказал, что он был бы рад помочь Пинни в Карлингтоне. Чем это не работа?

– Конечно, дорогая, но Лукас может найти работу получше. Ведь в колледже он обучался профессии инженера. Ты не сыщешь среди чарлстонцев ни одного, кто бы учился в колледже. Ему надо подобрать место, где есть возможность сделать карьеру. Пинкни не в состоянии платить ему хорошее жалованье.

Люси не упомянула о том, что Симмонс Тень упорно обрывал все связи компании «Трэдд—Симмонс» с северными фирмами, которые производили удобрения из «чарлстонских костей», как они называли фосфаты из Южной Каролины. Контракты более не возобновлялись. Пинкни был вынужден увольнять рабочих.

– Ненавижу ждать, – вздохнула Лиззи.

– Знаю, золотко. Но в помолвке есть свои достоинства. Разве ты сейчас не счастлива?

– О да!

– Вот и чудесно.

– Но мне бы хотелось открыть бал. Люси засмеялась:

– Этому горю легко помочь. Не жалей о бале. В январе возвращаются Салли и Майлз Бретоны. Уверяю тебя, все будут смотреть только на Салли, а не на невесту.

– Так это Лиззи! – Салли Бретон взглянула, запрокинув голову, на высокую молодую девушку. – Ты унаследовала фамильные черты Трэддов, счастливица. А вы, молодой человек, – Салли перевела взгляд на Лукаса, – слишком красивы, чтобы жить. Благодарите Бога, что по годам я вам в матери гожусь, не то я бы заперла вас в своем будуаре.

Лукас поцеловал ее детскую руку:

– Вам не понадобилось бы запирать меня, мэм. Смех Салли был звонок, будто колокольчик.

– Вы у меня не единственный гость, с которым я могу кокетничать… Взять хоть Пинкни Трэдда. Нет, Пинкни, не стоит дышать мне на руку. Наклонись-ка и поцелуй меня в щеку.

Как всегда, вечер Салли Бретон явился значительным событием. Гости помоложе не видели прежде ничего подобного. Вечер состоялся на другой день после скачек, и убранство дома напоминало о них. Лакеи были одеты наподобие грумов – в пурпурный и лимонный цвета Бретонов. Пурпурными были скатерти на круглых столах в гостиной и столовой и в обширных холлах. Пирамиды лимонов возвышались, будто вазы; их увенчивали свечи. Каминные полки были украшены пунцовыми камелиями и декоративной зеленью, а свечи в канделябрах издавали слабый аромат лимона. Листочек меню на каждом столе обещал шесть перемен изысканных блюд с соответствующими сортами вин.

– Как тебе не совестно, Салли, – сказала хозяйке ее старая подруга Эмма Энсон. – В наши дни, если у кого-то из чарлстонцев заведутся деньги, счастливцы из приличия не выставляют свое богатство перед друзьями, которые так бедны, что питаются отбросами.

– Знаю, Эмма. Я понимаю твои чувства. Но это моя лебединая песня. Я хочу, чтобы все помнили мою возмутительную расточительность. И сожалели о том, что прекратились вечера у Салли Бретон.

Миссис Энсон озабоченно взглянула в нарумяненное и напудренное лицо Салли:

– А Майлз… Известно ли ему?..

– Да. Он весь мир перевернул вверх дном, чтобы заставить этого хорька Кэнби оставить наш дом поскорее. Войска покинут Чарлстон не ранее марта, несмотря на прошлогодние обещания Хайеса. Мысль о смерти вдали от дома была для меня невыносима.

– Сожалеть будут о тебе, Салли, а не о твоих вечерах. Что-нибудь с сердцем?

– Нет. Рак. А у тебя сердце?

– Да. Откуда ты знаешь?

– Мы с тобой близки, как сестры. Сама не знаю, как догадалась. А вот Джошуа еще не знает. Он весел, будто мальчишка.

– Бал и скачки – величайшие события в его жизни. Я ничего не сказала, чтобы не портить ему удовольствие. Пусть повеселится.

– Милая Эмма! Не представляю, как наши мужья будут без нас.

Эмма Энсон с горечью рассмеялась:

– Снова женятся через год.

– Каждый на молодой дебютантке. Но мой призрак окажется между молодыми в постели в первую же брачную ночь. Иди полюбезничай с кем-нибудь, Эмма. Мне предстоит разговор.

– С кем?

– С носатой старой ведьмой. Точней не скажу… Мы ведь еще увидимся, не правда ли?

– Непременно, Салли. Что ж, иди суйся не в свое дело. А я пока оттащу Джошуа от декольте Мэри Хамфриз.

Беседа со «старой ведьмой» разочаровала Салли.