Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Генрих, испытывая столь интенсивное давление со стороны своего друга и министра, созвал для рассмотрения данного вопроса чрезвычайный совет в галерее дворца Фонтенбло. Когда собрались все члены совета, Его Величество попросил, чтобы кто-нибудь, хорошо знакомый с предметом обсуждения, рассказал ему о происхождении, развитии и разновидностях дуэлей. Сюлли самодовольно отмечает, что никто из собравшихся не дал королю сколько-нибудь весомого повода похвалить их за эрудицию. Фактически все они хранили молчание. Сюлли молчал вместе с остальными, но выглядел столь осведомленным, что король повернулся к нему и сказал: «Великий знаток, глядя на ваше лицо, я предполагаю, что вам известно о проблеме больше, нежели вы хотите показать. Очень прошу вас, нет, приказываю вам сообщить нам все, что вы о ней знаете и думаете». Застенчивый министр отказался это сделать, как он пишет, из обычной вежливости по отношению к менее сведущим коллегам; однако, когда король повторил свой приказ, он изложил присутствующим историю дуэлей, начиная с древности и заканчивая современностью. Он не изложил ее в своих мемуарах; и, поскольку никто из присутствовавших министров и членов совета не счел это необходимым, содержание его речи, которая, несомненно, была яркой и насыщенной фактами, до нас не дошло. В результате был издан королевский указ, который Сюлли незамедлительно распространил по всей стране вплоть до самых отдаленных провинций с недвусмысленным предупреждением всем, кого он касался, что король настроен серьезно и будет наказывать нарушителей по всей строгости закона. Сам Сюлли не сообщает, каковы были положения нового закона, но отец Маттиас был более конкретен, и от него мы узнаем, что маршалы Франции были возведены в звание судей рыцарского суда для слушания всех дел о защите дворянской чести и что прибегнувших к дуэли ждала смертная казнь и конфискация имущества, а секунданты и ассистенты подлежали лишению титулов и должностей и отлучению от двора своего сюзерена663.

Однако образование короля и предубеждения той эпохи оказывали на него столь сильное воздействие, что, несмотря на вышеупомянутый указ, его симпатии были на стороне дуэлянтов. При всей суровости кары за участие в дуэлях их число не уменьшилось, и мудрому Сюлли по-прежнему оставалось сокрушаться из-за широкого распространения зла, угрожавшего обществу полной дезорганизацией. В царствование следующего короля дуэли были распространены в еще большей степени, пока кардинал де Ришелье, более способный к борьбе с ними, нежели Сюлли, не преподал верхушке дворянства несколько суровых уроков. Лорд Герберт, английский посол при дворе Людовика XIII, повторяет в своих записках то бытовавшее еще при Генрихе IV мнение, что трудно найти француза из приличного общества, который не убил человека на дуэли. Аббат Милло, описывая тот период, сообщает, что безумие дуэлей производит самое ужасное и разрушительное действие. В самом деле, страсть к поединкам стала поистине маниакальной. Капризность и тщеславие, равно как и неистовство страстей, неизбежно приводили к схватке. Люди были вынуждены вмешиваться в ссоры своих друзей, чтобы самим не получить вызов на дуэль за отказ от вмешательства, и во многих семьях месть приняла наследственный характер. Было подсчитано, что за двадцать лет было даровано помилование восьми тысячам человек, убивших противника в единоборстве664.

Другие авторы подтверждают эту цифру. Амело де Уссэй, затрагивая данную тему в своих мемуарах, пишет, что в первые годы правления Людовика XIII дуэли были настолько обычным делом, что в разговоре людей при встрече утром часто звучали слова: «Не знаете, кто бился вчера?», а при встрече после обеда: «Не знаете, кто бился сегодня утром?» Дуэлянтом, пользовавшимся самой дурной славой в тот период, был де Бутвилль. Чтобы напроситься на дуэль с этим убийцей, было совершенно необязательно с ним ссориться. Стоило кому-нибудь прослыть храбрецом, как де Бутвилль приходил к этому человеку и говорил: «Люди говорят, ты храбрый; я должен сразиться с тобой!» Каждое утро в его доме собирались самые отъявленные бандиты и дуэлянты, чтобы позавтракать хлебом и вином и поупражняться в фехтовании. Одним из кумиров де Бутвилля и его шайки был месье де Валансэй, впоследствии возведенный в сан кардинала. Едва ли не каждый день он участвовал то в одной, то в другой дуэли либо как дуэлянт, либо как секундант; и однажды он бросил перчатку самому Бутвиллю, своему другу, потому что тот сразился на дуэли, не предложив ему стать его секундантом. Ссора была улажена только после того, как Бутвилль пообещал, что в следующий раз непременно воспользуется его услугами. Для этого он в тот же день покинул дом и затеял ссору с маркизом де Портом. Месье де Валансэй, согласно договоренности, имел удовольствие быть его секундантом и заколоть месье де Кавуа, секунданта маркиза де Порта, — человека, который не нанес ему никакого оскорбления и которого, как он потом признался, он никогда раньше не видел.