Чародей

— Я не могу помочь ей, — прошептал Аксис. — Не могу вылечить. Это один из случаев, Фарадей, для которого нет песни, — голос его дрогнул, — остается лишь ждать ее смерти.

— Аксис, — Фарадей постаралась придать своему голосу твердость. — Возьми своего сына, иди, сядь с ним углу комнаты. Мне надо побыть с Азур наедине.

Аксис поднялся с колен, бросил окровавленную тряпку в воду и потянулся через кровать к Калуму. Ребенок прижался к Фарадей.

— Иди к папе, Калум. Его нужно утешить.

Передав ребенка, Фарадей посмотрела Аксису в глаза.

— Калум должен знать, что произошло, Аксис. Если не расскажешь, он больше не будет тебе доверять. Иди, сядь на стул и поговори с сыном. Не мешай нам с Азур.

Аксис кивнул, прижал к груди Калума и медленно пошел в угол комнаты, тихо переговариваясь с ребенком.

Фарадей нагнулась и взяла в ладони руку Азур, тихонько, успокаивая, потерла ее.

— Ну, — улыбнулась она, — мне тоже нужно знать о том, что случилось. Расскажи мне. Поверь, тебе от этого станет легче.

Прикосновение это успокоило Азур, и медленно, очень медленно, спотыкаясь, она рассказала Фарадей обо всем, что произошло утром.

— Подожди, — остановила ее Фарадей. — А ты сознавала, что ты делаешь с грифой? — Все это время она поглаживала руку Азур.

Азур покачала головой.

— Нет. Она напала на нас, и я была в ужасе. Я была уверена в том, что мы с Калумом погибнем. И тогда… при мне не было оружия. Она набросилась на нас, и я подняла руку, чтобы защититься, — она чуть-чуть подняла другую руку и показала Фарадей открытую рану, — и тогда грифа порвала мне ее клювом. Ужасно больно и страшно… внутри меня словно что-то… открылось. Фарадей, — глаза ее широко раскрылись и молили о понимании. — Я не знаю, что я сделала! Только я не Звездный Волк! Почему Аксис подумал, что я Звездный Волк? Почему?

— Ну-ну, моя милая, — сказала Фарадей и отвела влажную прядь со лба Азур.

Потом Фарадей передала ей рассказ Повелителя Звезд, и Азур недоверчиво посмотрела на нее.

— Ох, — сказала она. Неужели они так долго ее подозревали?

— Азур, что произошло на нижнем этаже? Мне необходимо это знать, а рассказать обо всем — нужно прежде всего для тебя.

Азур долго молчала, а Фарадей терпеливо ждала, не выпуская ее руку. Другой рукой она гладила волосы Азур, утешала, успокаивала ее. Наконец Азур заговорила.

Она рассказала о гневе Аксиса. Жестокость его напомнила ей о человеке, которого она называла отцом, о Хагене. Кошмар на крыше башни продолжился в комнате для допросов. Азур рассказала о боли и страхе, о чувстве одиночества, которое испытала, когда Аксис вторгся в ее мозг, отыскивая скрывавшегося в нем Звездного Волка.

И тогда с ней произошло нечто похожее на состояние, которое она пережила во время атаки грифы. Что-то освободилось в ее мозгу…

— Да и до сих пор я чувствую: там что-то так и не закрылось. Фарадей, там, в темноте, что-то меня зовет.

— Об этом поговорим позже, — ласково сказала Фарадей. — Лучше скажи мне, что произошло потом.

Азур рассказала Фарадей о видении, которое им с Аксисом явилось одновременно. Об ужасной смерти ее матери, когда Хаген пытался выяснить имя ее отца.

— Теперь я помню очень многое, Фарадей, — прошептала Азур. — Помню, как за пять-шесть недель до этого у меня начали расти крылья. Мама мыла меня и засмеялась, когда увидела их. Она сказала, что это подарок от отца, и попыталась спрятать их от Хагена. Когда они отросли, она стала привязывать их к моей спине большим бинтом. Как-то раз Хаген неожиданно пришел домой и увидел меня на коленях у матери со снятым бинтом.

Глаза Азур потемнели от сознания вины.

— Ох, Фарадей. Виновата в этом была я! Я все жаловалась, что под бинтами чешется спина, вот мама и сняла их.

Фарадей прослезилась.

— Продолжай.

То и дело прерывая рассказ, Азур рассказала о том, как Хаген изо дня в день вырезал из ее спины упрямо растущие крылья.

— Неделю за неделей, — она так тихо это прошептала, что Фарадей нагнулась над ней, чтобы расслышать. — Неделю за неделей, каждое утро Хаген осматривал мою спину. И если только замечал что-то… хоть что-то подозрительное, тут же брался за нож.

Фарадей пришла в ужас.

— А как же соседи? Они не спрашивали, что у вас происходит?

Азур покачал головой.

— Хаген сказал им, что мама сбежала от него с коробейником (на самом деле он потихоньку похоронил ее тело), а я, мол, просто заболела. Иногда к нам заходила какая-нибудь крестьянка, приносила еду, но, даже если замечала на моей спине кровавые бинты, ни о чем не расспрашивала. Они верили всему, что говорил им Хаген. — Азур замолчала, потом заговорила снова: — Даже я впоследствии поверила в историю с коробейником. В это, наверное, было легче поверить, не так болезненно.

Фарадей страшно разгневалась. Пропади они все пропадом! Ведь они-то должны были сообразить, что произошло! Как же Азур от всего этого с ума не сошла!