Чародей

Затем, в убывающем свете дня, охотники разведали ведущую на вершину утеса тропу. Когда стемнело, Таита развел у подножия скалы костерок и начал негромко напевать, время от времени бросая в огонь пригоршни травы. Когда полумесяц взошел и разогнал тьму ночи, Нефер начал осторожный подъем на утес, к гнездовищу голубей. Он ухватил двух крупных, трепыхающихся птиц прежде, чем те очнулись от сна и чар, наведенных на них магом. Царевич сунул их в кожаный мешок за спиной и спустился.

По совету Таиты мальчик выщипал у обеих птиц перья на одном крыле, лишив их возможности улететь. Потом охотники выбрали место близ подножия скалы и неподалеку от родника, но достаточно открытое, чтобы его хорошо было видно сверху. Они вбили в твердый грунт по колышку и привязали к ним голубей за ногу шнуром из конского волоса. Затем раскинули поверх пернатых невесомую сеть, разложив ее на стеблях слоновьей травы, которые под напором божественной птицы обломятся и полягут.

– Раскладывай сеть с умом, – учил Таита воспитанника. – Не слишком натягивай, но и провисать не давай. Клюв и когти птицы должны запутаться так, чтобы она не могла трепыхаться и поранить себя до того, как мы освободим ее.

Когда все было исполнено согласно указаниям старика, началось долгое ожидание. Вскоре голуби привыкли к плену и принялись с жадностью склевывать семена дурры, рассыпанные перед ними Нефером. Они вволю грелись на солнышке и купались в пыли под покровом из шелковой сети. День сменялся следующим жарким, палящим солнечным днем, а ожидание не кончалось.

С наступлением прохладного вечера охотники сворачивали сеть, прятали голубей и отправлялись добывать пропитание. Таита взбирался на вершину утеса и усаживался со скрещенными ногами на краю, озирая протяженную долину. Нефер ждал в засаде внизу, никогда не выбирая одно и то же место, чтобы всякий раз застать врасплох приходящую на водопой дичь. Глядя сверху, Таита наводил чары, и редко ему не удавалось подманить стройную газель под выстрел из лука, который Нефер уже держал натянутым, с наложенной на тетиву стрелой. Каждый вечер они жарили мясо газели на костре у входа в пещеру.

Пещера была та самая, в которой Таита долгие годы после смерти царицы Лостры вел жизнь отшельника. Это было место силы. Нефер был еще новичком и не мог проникнуть в таинственные способности старика, но нисколько в них не сомневался, каждый день наблюдая их в действии.

Немало дней провели они в Гебель-Нагаре, прежде чем царевич сообразил, что в оазис их привела не только охота за богоптицей. Всю дорогу Таита щедро потчевал царевича наставлениями и уроками, как и все прежние годы. Даже долгие часы ожидания у приманки были сами по себе наукой. Наставник учил его управлять своим телом, открывать внутренние двери сознания, заглядывать внутрь себя, слышать тишину и улавливать шепот, к которому остаются глухи прочие люди.

Научившись молчанию, царевич стал более восприимчив к глубинам мудрости и познания, в которые увлекал его Таита. Они сидели рядом пустынной ночью, под спиральными завитками звезд, такими же вечными, но и эфемерными, как ветра и течения в океане, и маг рассказывал мальчику про чудеса, которые нельзя понять, но можно принять, если раскрыть и расширить разум. Нефер чувствовал, что стоит на самом краю этого мистического знания, но ощущал в себе растущее стремление продвинуться дальше.

Однажды утром, в серые часы перед рассветом, Нефер вышел из пещеры и увидел расположившиеся вокруг источника Гебель-Нагары безмолвные темные силуэты. Он сказал об этом Таите. Тот кивнул:

– Они прождали всю ночь.

А потом, набросив на плечи шерстяную накидку, вышел к гостям.

Узнав в неверном свете фигуру Таиты, те разразились выражающими покорность возгласами. Эти туземцы из племен пустыни принесли к чародею детей, заболевших «желтыми цветами». Малыши сгорали от жара и были покрыты ужасными язвами.

Пока Таита лечил больных, взрослые раскинули стан близ источника. Ни один из детей не умер, и через десять дней туземцы ушли в пустыню, оставив у входа в пещеру дары: просо, соль и дубленые шкуры. Вслед за ними пришли другие, страдающие от хвори и ран, причиненных людьми и животными. Таита вышел к ним и никому не отказал в помощи. Нефер помогал ему и многое почерпнул из того, что увидел и услышал.

Но не важно, лечили они ночью больных бедуинов, добывали пищу или усваивали новые знания и умения, – каждое утро старик и мальчик занимали место у сети с приманкой и терпеливо ждали.

Возможно, на птиц действовали умиротворяющие чары Таиты, но прежде дикие голуби сделались покорными и смирными, как цыплята. Они без страха шли на руки и только тихо ворковали, когда их лапки привязывали к колышкам. А потом сидели, распушив перышки.