Чародей

Никогда прежде Неферу не приходилось слышать этого названия. Он повторил его вслух. Оно звучало как-то интригующе, заманчиво. От возбуждения у юноши мурашки пробежали по спине; охваченный зовом странствий, он устремил взор в великую пустыню. Бесконечная череда зазубренных мрачных гор тянулась на горизонте, теряясь в синеватой дымке.

Окраска бесприютных скал удивляла глаз: черно-синий цвет грозовых туч, желтый, как оперение птицы-ткачика, багровый оттенок рассеченной плоти. Все ярко сверкало, словно кристалл; в жарком мареве горы подрагивали, словно танцуя.

Таита смотрел на этот неприглядный пейзаж с чувством ностальгии, предвкушая возвращение домой. Именно в эту глушь он удалился после смерти своей возлюбленной царицы Лостры. Уполз, как раненый зверь. Но годы уходили, унося с собой боль, и постепенно Таита вновь обратился к мистериям и пути великого бога Гора.

В уединение он отправлялся целителем и хирургом, магистром известных людям наук. В пустыне Таита нашел ключи к вратам и дверцам разума и духа, в которые никогда не входили смертные. Он проник в них человеком, а вышел сродником великого бога Гора и адептом тайн столь странных и темных, что трудно себе представить.

Когда Таита только-только вернулся в мир людей, в пещере отшельника в Гебель-Нагаре, где он тогда обитал, его посетила во сне царица Лостра. Она снова предстала перед ним пятнадцатилетней девушкой, свежей и желанной, как роза пустыни, расцветшая в первый раз, лепестки которой усеяны капельками росы. Даже во сне сердце его наполнилось любовью так, что грозило разорваться в груди.

– Милый Таита, – прошептала Лостра, коснувшись его щеки, чтобы пробудить. – Ты один из двух мужчин на всем белом свете, кого я любила. Тан теперь со мной, но прежде чем ты тоже придешь ко мне, тебе предстоит исполнить еще одно мое поручение. Ты никогда меня не подводил, Таита. Могу ли я быть уверена, что не подведешь и сейчас?

– Повелевай, госпожа. – Собственный голос странно раздался у него в ушах.

– Этой ночью в Фивах, моей стовратной столице, родился младенец – сын моего сына. Ребенку дадут имя Нефер, что означает чистоту и совершенство тела и духа. Мое сокровенное желание, чтобы плоть от плоти моей и Тана вознеслась на трон Верхнего Египта. Но страшные и многочисленные опасности уже сгущаются вокруг малыша. Без твоей помощи ему не преуспеть. Лишь ты способен защитить его и направить. Годы, проведенные в одиночестве в этой глуши, твои умения и навыки – все они предназначались для этой единственной цели. Ступай к Неферу. Поспеши к нему и оставайся рядом до тех пор, пока цель не будет достигнута. Затем приходи ко мне, милый Таита. Я буду ждать, а твое отнятое мужское достоинство возвратится к тебе. Ты займешь место рядом со мной, целый и невредимый, и будешь держать мою руку в своей руке. Не подведи меня, Таита.

– Ни за что! – воскликнул Таита во сне. – Пока ты была жива, я ни разу не подвел тебя. Не подведу и после смерти.

– Знаю. – Лостра подарила ему сладкую призрачную улыбку.

И облик ее померк в пустынной ночи.

Таита проснулся с лицом, мокрым от слез, и стал собирать свои скудные пожитки. У выхода из пещеры он задержался, лишь чтобы определить по звездам путь. Нашел глазами особо яркую звезду богини. На семидесятый день после смерти царицы, в ту ночь, когда долгий ритуал бальзамирования тела был окончен, эта звезда вдруг вспыхнула в небесах: большая, красная, она появилась там, где ее никогда не наблюдали прежде. Таита разыскал ее в небе и прошептал обещание. А затем пустился в обратный путь по западной пустыне, к Нилу и Фивам, прекрасным стовратным Фивам.

Это случилось четырнадцать лет назад, и теперь маг тосковал по уединенным местам, ибо лишь там его дарования раскрывались в полную силу, позволяя исполнить задачу, что возложила на него Лостра. Только там он мог передать часть своего могущества царевичу. Маг понимал, что темная ненависть, о которой предупреждала его госпожа, собирается вокруг них.

– Вперед! – сказал он мальчику. – Идем и добудем твою божественную птицу.

На третью ночь после выхода из Галлалы, когда созвездие Диких Ослов поднялось к зениту в северном ночном небе, фараон остановил отряд, чтобы напоить лошадей и дать людям возможность перекусить вяленым мясом, финиками и холодными лепешками из дурры. Затем отдал приказ выступать в путь. В бараний рог не трубили: на этих землях часто разъезжали на колесницах дозоры гиксосов.

Колонна на рысях пошла дальше. Местность начала меняться прямо на глазах. Отряд наконец оставил позади неприютные земли пустыни и вернулся к подножию холмов, протянувшихся вдоль речной долины.

Воины видели внизу полосу густой растительности вдоль великого Отца-Нила, далекой и темной в свете луны. Обогнув Абнуб, они зашли в тыл стоящему близ реки главному войску гиксосов. Хотя отряд казался слишком малочисленным, чтобы выступать против такого врага, как Апепи, он состоял из лучших колесничих во всем войске Тамоса, а значит, лучших во всем мире. Помимо этого, помочь им должна была внезапность.