Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Вначале Мэдофф упорно твердил, что он только наемный работник: «Мы совершаем массу трейдинговых операций от лица брокерских фирм и учреждений, в числе которых есть и хедж-фонды». Сколько же их? Четыре, что ли.

Остроу развернул на столе перед Мэдоффом экземпляр вышедшей четыре года назад статьи Майкла Окрента и откинулся в кресле. «Ну так расскажите мне об этой статье». Мэдофф взглянул на нее. «А что такое? У Лори Ричардс целое досье с соответствующей информацией, которую я сам ей и предоставил. Они там в курсе дела». Он объяснил, что команда из вашингтонского отделения Комиссии приходила к нему еще в 2003 году, еще тогда обратив внимание на статью Окрента.

Это известие поразило инспекторов нью-йоркского отделения, хотя Мэдофф и счел их удивление притворным. Он полагал, что им отлично известно о предыдущей проверке и что теперь им поручено сделать следующий шаг в расследовании.

Опомнившись, Остроу сказал что-то вроде того, что Комиссия – организация большая и порой ее левая рука не знает, что делает правая. И вновь привлек внимание Мэдоффа к статье, разложенной перед ним на столе. Они с Лэмором к этому времени насчитали определенно больше четырех фондов.

Мэдофф признал, что, пожалуй, наберется не менее пятнадцати юридических лиц, применяющих разработанный им трейдинговый алгоритм. Но это все иностранные инвесторы, и он не хранит у себя их ценные бумаги. Разумеется, он предоставит инспекторам список этих юридических лиц, что за проблемы. Ах, и выписки со счетов? Конечно.

Вначале, сказал он, модель охватывала трейдинговые корзины акций голубых фишек и их хеджирование с помощью опционов. Но эту модель прекратили использовать около года назад, добавил Мэдофф, – несомненно, чтобы отбить у инспекторов охоту расспрашивать о несуществующих контрагентах фиктивных опционных торгов. У Фрэнка Дипаскали были готовы поддельные выписки со счетов, но даже он не смог подделать документацию по торговле опционами. И, конечно, с первым же телефонным звонком предполагаемым контрагентам вся афера взлетела бы на воздух. На звонок им прямо так и ответят: «Никаких сделок с Мэдоффом по внебиржевым опционам у меня не было», – и конец всему.

Словом, Мэдофф признал бизнес с хедж-фондами, но как что-то малозначительное, снисходительно заверив смущенных инспекторов, что все это давно Комиссии известно, все выяснили еще в 2003 году.

На следующий день примерно в половине пятого вечера вышестоящий руководитель из Нью-Йорка послал электронное письмо заместителю Лори Ричардс в Вашингтон с сообщением о заявлении Мэдоффа: что он будто бы уже давал Комиссии объяснения о своем бизнесе с хедж-фондами. В письме говорилось: «Если в его словах есть доля правды, то, возможно, вы располагаете информацией относительно его деятельности, связанной с хедж-фондами, которую могли бы переслать нам».

Чтобы разыскать коробки с пометкой «Мэдофф», понадобилось некоторое время. Коробки были сложены в коридоре, ведущем в архив. Намного больше времени ушло у Остроу и Лэмора на то, чтобы, сидя в Нью-Йорке, получить доступ к компьютерной системе в Вашингтоне. Впрочем, в ходе телефонной конференции им сказали, что в любом случае первые проверяющие ничего полезного не нашли и что сотрудники даже не стали составлять отчет.

…Начальник Остроу и Лэмора нетерпеливо поглядывал на часы. Он был вполне удовлетворен тем, что его команда опровергла подозрение в «торговле с опережением». Поэтому на совещании 16 июня 2005 года он заявил обоим инспекторам, что им пора закругляться и приступать к следующему обследованию. За лето они составят отчет, в котором будет сделан вывод, что Мэдофф говорит правду, отрицая недобросовестное «опережение» трейдинговых сделок в пользу своих хедж-фондовых клиентов.

Вероятно, это было единственное, в чем он не солгал.