Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

После изнурительной встречи с Флюменбаумом Эндрю Мэдофф возвращается в свою элегантную, просторную квартиру в Верхнем Истсайде. Даже не сняв пальто, он валится на кровать и несколько часов лежит без движения, – может быть, ждет, когда его мир перестанет вертеться как заведенный.

Ни Марку, ни Эндрю и в голову не приходит отправиться на вечеринку, устроенную в приветливом ресторанчике Rosa Mexicano, там же, где и год назад. Сегодняшний праздник принадлежит тому миру, где они жили до сих пор. Из мира, где они живут теперь, туда дороги нет. А вот их родителям, Рут и Берни, наоборот, и в голову не приходит не пойти на праздник. Они, словно на автопилоте, механически продолжают делать что положено. Да и как бы они объяснили свое отсутствие? Ни один из них не в состоянии позвонить и извиниться – непременно расплачется. Не исключено, что участие в корпоративной вечеринке для них просто путь наименьшего сопротивления, единственный способ удержать реальность на расстоянии, пусть всего только несколько часов, несколько дней.

В воспоминаниях о вечернем празднестве, как и в целом об этом дне, сплошные нестыковки и противоречия.

Один из опрошенных утверждает, будто Мэдофф удивил сотрудников, внезапно передвинув празднество на неделю раньше обычного. Но рождественская вечеринка состоялась в ту же неделю и едва ли не в тот же день, что и год назад, и даже сам Берни не смог бы в праздники снять популярный ресторан по первому требованию.

Одни говорят, будто за весь вечер Берни не произнес ни слова, забился вместе с Рут в угол бара, подальше от толпы, да так там и просидел. Других поразила «печать смерти на его лице», его «невидящий взгляд» – словом, Берни выглядел потрясенным, зажатым, «отрешенным». Но Скиллари помнит, что Мэдоффы вели себя как обычно, «будто им не о чем волноваться». С ней согласны двое других гостей из числа давних друзей – за исключением того, что Мэдофф вел себя, на их взгляд, пожалуй, чуть более эмоционально, чем обычно, охотнее обнимал и целовал родных и друзей. Рут тоже беседует с некоторыми сотрудниками, поневоле следуя заведенным ритуалам корпоративной вечеринки. Но ей, должно быть, нелегко держать себя в руках: примерно через час она уже хочет уйти. Мэдофф скажет потом, что они провели там «пару часов».

Все без исключения вспоминают «шведский стол с тако и гуакамоле, барную стойку и курсирующих по залу официантов с подносами холодной гранатовой “Маргариты”, две порции которой могут вырубить человека на весь вечер», – а одной порции явно достаточно для того, чтобы навсегда изгнать из памяти ясные, упорядоченные воспоминания об этом ирреальном вечере.

Помимо еды и напитков есть еще кое-что, одинаково запомнившееся всем гостям: ожидалось, что на празднике будут Марк и Эндрю Мэдоффы, но они так и не появились.

Возвращаясь вместе с женой к себе домой, Берни Мэдофф никак не ожидает, что ситуация уже выходит из-под контроля. Конечно, у сыновей было достаточно времени, чтобы выдать его, но пока ведь никто не явился с ордером на арест ни в офис, ни в его квартиру. Никто не позвонил с требованием явиться на допрос. Мэдофф уверен, что у него есть еще несколько дней и он успеет уладить кое-какие дела, прежде чем пойдет сдаваться.