Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

«Мои клиенты не разбирались в том, что я делаю, поскольку у них не было опыта по части внебиржевого рынка, – признался он позднее в письме из тюрьмы. – А если и разбирались, то не возражали».

Мэдофф настаивал, что это его балансирование на грани закона в начале карьеры (продажа клиентам непригодных ценных бумаг и последующее сокрытие убытков при помощи сфальсифицированных цен) не было финансовой пирамидой – мошенничеством, при котором прибыли, обещанные тем, кто инвестировал первыми, на самом деле выплачиваются из денег, поступивших от последующих инвесторов, а не от законной инвестиционной деятельности. Он попросту воспользовался деньгами своей фирмы, дабы покрыть убытки клиентов и прослыть звездой трейдинга. Такая репутация помогла ему впоследствии привлечь и удержать богатых и влиятельных инвесторов, которые первыми засвидетельствовали его гений.

Вначале Мэдофф придерживался версии, будто он внушил своему тестю уверенность в полной добропорядочности своих действий, предусмотренных якобы андеррайтинговыми договорами. Но спустя некоторое время в письме из тюрьмы он проговорился о том, что Альперн «был в курсе происшедшего и понимал, почему я считал себя обязанным сделать то, что я сделал. К нашему взаимному удовольствию, меньше чем за год я с ним полностью расплатился». Вероятно, Альперн поверил, что юный Мэдофф получил полезный урок и впредь не станет нарушать закон. А может быть, – хотя для тех, кто знал Альперна, это звучит куда менее правдоподобно, – он отлично знал, что Мэдофф растратил деньги инвесторов, но закрыл на это глаза.

Как бы то ни было, случившееся не поколебало доверия Альперна к энергичному зятю, и до конца жизни Альперна у них сохранялись добрые отношения.

Помимо тех неоспоримых фактов, что Мэдофф был трейдером внебиржевого рынка и что весной 1962 года рынок тряхнуло, как самолет, попавший в воздушную яму, с уверенностью утверждать что-либо нельзя, в том числе и правдивость (полную или частичную) рассказа Мэдоффа о досадной ошибке молодости. Когда в нервозные дни после ареста он излагал эту историю обвинителям, в одну кучу смешались запутанные подробности совершенно разных по времени дел, в том числе высокорисковых коротких продаж и других стратегий недавних лет, когда он уже распоряжался деньгами очень крупных клиентов, – сделок, которые, по его словам, не оставили следов на бумаге. У юристов контролирующих органов сложилось четкое впечатление, что строительство пирамиды началось куда раньше, чем он признáет позднее, – возможно, именно с событий 1962 года.

На взгляд Мэдоффа, это пятнышко в его профессиональной биографии тех лет, когда он только делал первые шаги, так или иначе вскоре забылось бы ввиду впечатляющего расширения его бизнеса и всеобщих восторгов от его успешных и совершенно законных операций последующих лет. И тут впору задаться вопросом: с такой ли охотой стекались бы к Мэдоффу новые клиенты, знай они всю правду о катастрофических потерях 1962 года?