Чародей поневоле

— Отпугнет, так они побегут прочь! А в бегстве станут сталкивать друг дружку с уступа и, упав с такой безумной высоты, найдут свою смерть! — в ужасе вскричала Агата,— О нет, милая! И не пробуй защитить меня! Беги! Лети отсюда! Ты молода, ты любима! У тебя есть дитя и супруг! Тебе суждено прожить еще много лет, и эти годы будут сладки, пусть даже к тебе явится много таких злобных толп!

Гвен с надеждой посмотрела на свою метлу, взглянула на Рода. Он ответил ей скорбным и серьезным взглядом.

— Улетай! Улетай! — Лицо Агаты исказила гримаса сожаления.— Ты не сможешь помочь несчастной старухе, которая вот-вот встретит свою смерть, милая! Твоя гибель вместе со мною не спасет меня! Она только усугубит мою вину перед миром!

Род опустился на одно колено за большим валуном и навел лазер на вход в пещеру. Гвен кивнула и зашла за вырубленную в скальной породе колонну. На полу пещеры зашевелились камешки.

— Нет! — взвизгнула Агата.— Ты должна уйти отсюда! Уходи немедленно! — Повернувшись, она схватила метлу и швырнула ее Гвен. Ее ноги оторвались от пола. Рода словно приподняло и бросило к Гвен. Он в гневе вскрикнул и попытался уклониться, но его неудержимо несло к метле. В итоге он ударился о метлу, ухватился за ее ручку. Метла спружинила и понесла Рода и Гвен к выходу, и… они ударились о невидимую стену, которая подалась, замедлила их полет, остановила и отбросила к Агате. Они ударились друг о дружку и шмякнулись на каменный пол.

— Вы бы уж как-то определились, что ли! — выругался Род, встав на ноги и потирая ушибленные места.— Или вы хотите, чтобы мы ушли, или не…— Он умолк, глядя на лицо старухи. А она не спускала глаз со входа в свое жилище. Род сдвинул брови, обернулся…

Воздух в отверстии входа подрагивал и колебался.

Лицо старухи колдуньи потемнело от злости.

— Гарольд! Уходи! Уйди сейчас же! Дай им уйти!

Колеблющийся воздух стал подобен мареву в жаркий летний день.

Огромный валун возле входа закачался.

— Нет, Гарольд! — вскричала Агата,— Не надо! Столько крови уже пролито!

Валун медленно поднялся и отделился от уступа.

— Гарольд! — крикнула Агата и умолкла.

Валун, вместо того чтобы обрушиться на взбирающихся к пещере крестьян, отлетел в сторону и быстро взмыл ввысь.

Он находился в двадцати футах от пещеры, когда сверху к нему устремилась туча стрел. Они ударились о камень и, отскочив, упали вниз.

Старуха долго была не в силах шевельнуться. Она стояла и смотрела на марево и огромный камень, который, описав дугу, устремился к лесу.

— Гарольд,— прошептала она.— Стрелы…— Она покачала головой, понемногу приходя в себя. — Теперь вам нельзя уходить.

— Он спас нам жизнь,— широко раскрыв глаза, пробормотала Гвен.

— О да, спас, ибо вверху затаились лучники, выжидающие полета ведьмы. Быть может, они решили, что я подумаю улететь. Но я никогда не летала. Я никогда не выходила отсюда. Наверное, они знают, что ты здесь, у меня. Теперь стоит вам отлететь на ярд от уступа, и вы станете очень похожи на двух ежей.— Агата отвернулась и увлекла Гвен в глубь пещеры.— Но ты не должна погибнуть здесь! Мы с тобой сварим колдовское зелье и свершим такую колдовскую бурю, которой никогда еще не видали в этой стране! Гарольд! — крикнула она через плечо мареву у входа.— Охраняй вход!

Род шагнул было за Агатой и Гвен, но остановился, сжав кулаки и ощущая свою полную никчемность.

Агата сняла с полки небольшой железный котелок и ахнула — таким тяжелым он оказался для нее. Она выпрямилась, напряглась всем телом и взгромоздила котелок на треножник, стоявший на столе.

— Старею,— с тоской призналась она, прилаживая котелок поровнее,— Старею, слабну… Давненько я не варила в этом котелке людских судеб…

— Людских судеб?! — Гвен встала рядом со старухой,— Что ты замыслила, Агата?

— Да всего лишь немножко постряпать, деточка,— усмехнулась колдунья.— Разве я не сказала, что мы состряпаем маленькое колдовство? — Она отвернулась и принялась снимать с полки каменные горшочки.— Разведи огонь, дитя. Мы будем жить, милая, если так нужно, ибо эта страна еще не желает нашей гибели.

Гвен чиркнула кремнями. Вспыхнула искра, упала на лучинку. Гвен подышала на лучинку, та вспыхнула, и вот растопку охватил маленький, робкий огонек. Подкладывая в него все новые и новые лучинки и щепочки, Гвен проговорила:

— Странно, что ты так весела, Агата. Ты — колдунья, которую всю жизнь лишали того, чего ей хотелось.

Старуха хихикнула и потерла худые, костлявые руки.

— Это радость ремесленника, дитя, который умеет славно делать свое дело и видит перед собой великую цель — такую, какой прежде никогда не видел. Я буду жить, и в моей жизни будет столько радости и сердечности, сколько не бывало никогда. Старуха Агата нужна, ей суждено свершить великие деяния. И самым великим ее деянием станет окончание той войны, о которой ты мне поведала.

Она взяла с полки мерный горшочек и принялась всыпать в котелок один за другим разные порошки. Затем взяла маленькую лопаточку и принялась помешивать варево.

Гвен поморщилась от запаха, исходившего от котелка: