Чаролом

Часть Леандры пролилась дождём на прекрасный и отвратительный Шандралу. Она стала торговками рыбой, богинями, любовниками и ворами. Она пролетела над заливом и дальше, над архипелагом, где превратилась в крестьян и крестьянских детей, убийц и деревенских лекарей, неприкаянных призраков и богов.

Она достигла заокеанских королевств, где были только засушливые равнины и пустыни. Повсюду проникая в души, она всё тянулась и тянулась на восток, от крошечных хуторков до великолепных городов, выстроенных из саманного кирпича, где жили миллионы людей.

Она метнулась над полуостровом, пригладив высокую траву, и стала ликантропами, кобольдами, иерофантами в ветряных садах. На юге она обвилась вокруг раковины древнего города, превращённого в академию волшебников. На миг сжала свои витки посильнее, обнимая место, где когда-то учился маленький мальчик-калека, ставший затем её отцом. В близлежащих лесах зашевелились в своих тёмных норах призраки исчезнувшего народа. Они содрогнулись, поняв, что изменения, начатые ещё Никодимусом, близки к осуществлению.

Перелетев через заснеженные горы, Леандра очутилась в дождливой стране соборов, фермеров, кузнецов и серафимов, потом – в стране друидов и охотников, где древние леса перемежались с нескончаемыми фруктовыми садами и укромными рощами.

Добравшись до края обитаемых земель и прикоснувшись к каждой живой душе, метазаклинание-Леандра вновь повернуло на север, к океану, чтобы вернуться к покинутому вулкану.

Так случилось, что душа Леандры растворилась в великом жизненном цикле мира, став единственным безошибочным изменением.

Глава 57

Мёртвое тело обретает особый вес. Его словно тянет к земле. Сопротивляясь живым рукам, которые поднимают и держат на весу, труп валится и сползает. Тела, живое и мёртвое, как будто сплетаются в неуклюжем танце, уже не раз виденном Франческой. Поэтому, едва взглянув на Никодимуса, несущего Леандру по каменистому берегу озера, она поняла: дочь мертва.

Перед Никодимусом и Леандрой лежали развалины, которыми стал Плавучий Дворец. Муж держал дочь под мышки. Её голова и руки вяло качались, когда он выбирался на берег. Его сандалия скользнула по камням, и Никодимус упал. На его лице отразилась мука, не имевшая ничего общего с ударом об острые камни.

Франческа вышла из воды в сотне футов от них и с возрастающей паникой поспешила по скалистому берегу к мужу и дочери. Но увидев их вблизи, застыла как вкопанная. Собственное тело показалось ей темницей, сердце – дырой. Дрюн взяла её за руку. Богиня уже помогла Франческе не утонуть в водовороте, но потом какое-то бревно оттолкнуло их друг от друга. Дрюн вылезла из воды неподалёку.

Горячая рука богини вновь толкнула Франческу к жизни. Вернулись рефлексы целительницы, выработанные долгими годами практики. Она встряхнулась и побежала, то и дело поскальзываясь и хватаясь за камни, чтобы не упасть. Никодимус, выбравшись из-под тела дочери, баюкал её голову на коленях и что-то ласково шептал.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Франческа до них добралась. Умом она понимала, что дочь мертва, но что-то заставило её опуститься на колени, начать нащупывать пульс, проверять, есть ли дыхание. Разумеется, ни того, ни другого не было. Отпихнув Никодимуса, она принялась делать непрямой массаж сердца. Изо рта Леандры вылилось немного воды. Франческа запрокинула голову дочери и вдохнула воздух ей в лёгкие, потом опять надавила на грудную клетку. Краем глаза она видела Никодимуса и Дрюн, стоящих рядом.

Время ужасно растянулось, каждый миг превратился в век. Франческа вдувала воздух в лёгкие дочери, с силой надавливала ей на грудь. Почувствовала, как треснуло одно из рёбер. И тут воля к жизни покинула бывшую драконицу, словно вылилось вино из перевёрнутой бутылки.

В следующий момент она, всхлипывая, очутилась в объятиях Никодимуса. Франческа крепко обняла мужа, крепко прижав его к себе.

Снова и снова содрогалась в лихорадочных пароксизмах горя, пока от неё самой, казалось, не осталось ничего, кроме воспоминаний. Отстранившись от мужа, Франческа вытерла лицо и глубоко вздохнула.

Никодимус закрыл Леандре глаза, пригладил волосы, расправил одежду. В кулаке у неё оказался зажат обрывок серебряной цепочки, с которой свисал треснувший изумруд. Он положил осколки на ладонь, смотрел на них некоторое время, окаменев от печали, потом нахмурился.

Никодимус напряг мускулы предплечья, создавая сложный параграф на нуминусе, подбросил его в воздух, где он и повис, медленно вращаясь. Франческа распознала комплексное управляющее заклятие, координирующее действия нескольких субзаклинаний. Непростая вещь. Такое никогда не удавалось Никодимусу из-за его какографии. Очевидно, несмотря на трещины, изумруд сохранил свою мощь.

Никодимус уронил самоцвет на колени Леандре и вновь воспроизвёл нуминусное заклинание. Это было немыслимо!

– Но это же невозможно! – Франческа не верила своим глазам.

– Невозможно, – согласился он, быстро написал два магнусовых субзаклинания и отредактировал их, встроив в управляющий нуминусный текст.