Чаролом

– Брат, – улыбнулась императрица, – ты не связан и можешь говорить только потому, что попытка усмирить тебя грозит тебе смертью. Всё же, смею надеяться, ты обратил внимание, что твои жена и дочь в наших руках. Будешь сопротивляться – и их жизнь окажется под угрозой. Так ты готов успокоиться или желаешь проверить, кто из нас истинный Альцион? – она сжала изумруд между большим и указательным пальцами.

Никодимус набычился, и Франческа взмолилась про себя, чтобы он не открывал рот. Тримурилова паучиха проскрипела над ухом:

– Ты поговоришь с ним, если мы вытащим тебе кляп?

Франческа собиралась кивнуть, однако краем глаза уловила какое-то движение. Ей показалось, что Эллен и Леандра обменялись быстрыми, если не заговорщицкими взглядами.

Вдруг, безо всякого усилия, Леандра разорвала магнусовые путы, в два прыжка достигла Таграны и схватила её за руку. Богиня-тигрица лопнула, точно мыльный пузырь.

Эллен быстрым движением метнула серебряные параграфы в окна тронного зала. Шнурки, удерживавшие свёрнутые шторы, оборвались. Зал погрузился в темноту.

Сердце Франчески часто забилось. Вокруг закричали, тренькнули тетивы арбалетов. Путы, связывающие её, распались. Холодный ужас, заполнивший разум Франчески, когда на неё наложили цензуру, исчез, как и чужие руки на плечах. Послышался звук упавшего на пол тела.

Зал наполнился воплями. Франческа поднялась на ноги. На возвышении вспыхнул свет. Она обернулась. Вивиан начала плести заклятие на нуминусе. Её окружали волшебники и иерофанты, среди которых выделялся Сайрус. Они пытались вывести императрицу из зала. Возле Святого Регента сгрудились гидроманты.

Вивиан размахнулась и плавным движением бросила заклинание туда, где стоял Никодимус. Сначала Франческа не могла понять, что она видит. Не было ни Таграны, ни её тигроподобных конструктов. На полу лежал голый по пояс мужчина. Три арбалетных стрелы торчали из его тела: одна в плече, вторая в груди, третья – в левой глазнице.

Затем, узнав оливковую кожу и длинные чёрные волосы, Франческа закричала от невыносимой боли.

Глава 56

Умирающий бог лежал неподвижно. Никодимус видел, что божество пыталось сохранить своё воплощение. Но из ран, нанесённых стрелами, уже сочился алый свет. Времени оставалось в обрез.

Как бывало и прежде, отделившись от умирающего бога, Никодимус испытал сбивающую с толку амнезию. Впрочем, ужас при виде истекающего светом тела быстро восстановил память. Вспомнив, что наложил на себя заклинание теневого двойника, он шагнул на возвышение. Ему уже не раз приходилось играть в прятки.

Пробираясь между имперскими чарословами, Никодимус молился умирающему богу, надеясь, что это поможет тому продержаться чуть дольше.

Закричала жена. Те, кто не охранял Святого Регента и императрицу, таращились на Франческу, заворожённые её горестной скорбью. Никодимус был уже в десяти футах от своей сводной сестры. В алом свечении умирающего бога он ясно видел лицо Вивиан.

Они были похожи: высокая, выше шести футов, с оливковой кожей и глянцевитыми чёрными волосами, чуть тронутыми серебром. Возраст смягчил её черты, однако глаза по-прежнему сияли зелёным огнём. Зажав в руке изумруд, императрица смотрела на Франческу.

От самоцвета исходил мягкий свет, и шрам Никодимуса отозвался жаром. Много лет назад, отдав изумруд, он попытался уменьшить его власть, но мир не позволил. Теперь придётся забрать камень обратно, чтобы подчинить сводную сестру и спасти дочь. Он чувствовал его неодолимый зов. Так бывало и раньше, когда он столкнулся с Феллрусом и Тайфоном. Тогда он был почти ребёнком. На сей раз всё будет иначе. Отсутствие изумруда очертило ему жёсткие границы, теперь предстояло их стереть. Теперь он поступит как должно.

Никодимус сделал ещё один осторожный шаг вперёд. Вивиан подбросила два цилиндрических параграфа золотой прозы. Взлетев вверх, цилиндры соединились и принялись вращаться в противоположных направлениях, а в следующий миг бриллиантово вспыхнуло заклинание, сжигая текст, делавший Никодимуса невидимым.

Сдернув с бедра несколько предложений, он отредактировал их, превратив в таран грубой силы, и быстрым движением руки метнул индиговый текст в Вивиан. Затем прибавил к нему заклинание с бицепса.

Белый свет нуминусного заклинания Вивиан ещё только разгорался, когда предложения цвета индиго ударили её в грудь, опрокидывая навзничь, и обвились вокруг изумруда. Никодимус дёрнул, серебряная цепочка лопнула, и самоцвет вылетел из пальцев Вивиан.

Едва увидев летящий к нему камень, Никодимус забыл обо всём. Стоит ему прикоснуться к нему, и он сможет писать тексты бесконечной сложности, и ни солнечный свет, ни чарословы, толкущиеся у трона, не способны будут его остановить. Он протянул ладонь, готовый воссоединиться с частью собственного разума.

Каково же было его изумление, когда мелькнула чья-то маленькая ручка и выхватила изумруд из его заклинания.