Чаролом

Сосредоточившись на этой мысли, Никодимус соединил в одно целое разрозненные образы. Кит, слон и паук исчезли. Он стоял на коленях в просторном тронном зале, отделанном деревянными панелями, позади помоста протянулся ряд стрельчатых окон. Справа от Никодимуса стояла коленопреклонённая жена, слева – дочь. Обе смотрели на него до того озабоченно, что у Никодимуса заныло сердце. Друг на друга мать с дочерью не обращали внимания, даже словечком не перемолвились.

Позади находились Дория, сэр Клод и Рори; слева от них – божества Леандры, справа – ученица Франчески Эллен. Друид что-то шептал девушке, склонив голову. У задней стены выстроились иксонские сановники и божества. Самой заметной среди них была Таграна, наиболее могущественная богиня войны. Её тигриные глаза пристально изучали Никодимуса, сверкающая аура переливалась по телу подобно пламени.

На помосте перед Никодимусом стоял простой деревянный трон, на котором восседал Святой Регент, управлявший Иксосом от имени древнего королевского рода, представители которого давным-давно сделались чисто декоративными фигурами, заключёнными в храмовом городе на горе Иксрам. Нынешний регент был сухопарым, темнокожим мужчиной, чей возраст перевалил за сотню, с гладкими седыми волосами и белыми пустыми глазами. Никодимус не знал его настоящего имени, упоминать которое было табу, но помнил, что прежде, чем стать Святым Регентом, тот возглавлял орден гидромантов. Регент был облачён в роскошные одежды из жёлтого шёлка, лицо выражало предельное внимание.

Рядом с регентом стоял невысокий шестирукий андрогин с известняковой кожей, небольшим животиком и широко распахнутыми каменными глазами. На лице блуждала лёгкая улыбка, намекая на недоступные человеческому пониманию эмоции. Таково было истинное воплощение Тримурил.

– Прошу прощения, о, Божествення Тримурил, – сказал Никодимус. – Теперь я готов.

Каменное существо небрежно махнуло одной из шести рук. Движения богини были дёргаными, словно у насекомого.

– В извинениях нет нужды, – губы Тримурил не шевелились, тоненький скрипучий голосок принадлежал воплощению Праматери-Паучихи, сидящей на плече у Никодимуса и пищащей ему в ухо. – Наоборот, мне было бы любопытно с тобой поиграть. Похоже, это может быть весело.

Теми же неровными движениями Тримурил воздела руки к небу, словно предлагая подношение. Чтобы управлять своим разномастным пантеоном, она всё время отправляла свою душу в каменные ковчеги, представая перед теми божествами, которые, по её мнению, нуждались в наставлении. Она это делала с непостижимой скоростью. Крохотные перерывы в движениях обозначали моменты времени, когда её душа находилась где-нибудь на озере. То, что сейчас она так долго сохраняла душу в своём физическом воплощении, показывало, как заботит богиню нынешняя аудиенция.

Никодимус моргнул, борясь с раздражением. Имперские разведчики и неизвестное божество шастают по заливу, а у Тримурил на уме одни развлечения?

– Поиграть в какую игру, богиня?

– В подражание, – загадочная улыбка Тримурил расцвела.

– О чём ты, богиня?

– Я вызову тебя на поединок. Ты должен будешь совершить то, чего я не смогу повторить. Единственное условие – не покидать этого зала и не использовать праязык. В остальном делай, что тебе заблагорассудится: плети заклинания, пой, рассказывай байки или танцуй, – пропищал паучий голос, тогда как статуя улыбалась. – Всё, что угодно. Будет весело.

Никодимус нахмурился, покосился на Франческу, затем на Леандру. На их лицах было то же недоумённое выражение, а головы склонены набок. Видимо, паучиха шептала и им.

Он посмотрел на Тримурил. Она всегда была его надёжной союзницей, и он не мог представить причин, по которым это могло измениться. Было непохоже, что она пытается наказать или унизить его.

– И когда же мы сыграем в эту игру, богиня?

– Когда хочешь, Никодимус. Просто вырази желание, и мы сразу же начнём. У тебя будет сколько угодно попыток, пока ты сам не признаешь поражение. Ну разве это не весело?

Нет, не весело, демон тебя раздери, подумал Никодимус. Он не представлял, что может сделать такого, что будет недоступно божественной совокупности, за исключением изменений в текстах на праязыке.

– На что будем играть?

– Ах, – зашипела паучиха в ухо, тогда как богиня хлопнула в ладоши, – мне бы хотелось сыграть на твою дочь!

Никодимус задохнулся от удивления, Франческа рядом выкрикнула:

– Что?!

– Я очень старое божество, – выражение лица Тримурил не изменилось. – Но у меня никогда не было ребёнка. Вы об этом не знали? Прослышав, как ловко ваша дочь обнаружила тех головорезов с татуировкой идеального круга, – да, я вполне разделяю её мнение, что это организация или даже банда, пытающаяся подделаться под секту, – так вот, прослышав об этом, я решила, что Леандра станет мне прекрасной дочерью, если, конечно, она и её мать одобрят нашу игру.

– Но я не вижу смысла играть в неё мне, – сказал Никодимус.

– Если ты победишь, – проскрипела Праматерь-Паучиха, – я исполню любую твою просьбу, не сопряжённую с вредом другой душе.