Чарослов

Второй субтекст излучал золотое сияние нуминуса. Нико узнал в нем заклинание латере — любимую маскировку магистра Шеннона. Старик был не прочь пошутить и обожал розыгрыши — редкое качество для архимага. Латере образовывало вокруг головы колдуна что-то вроде нимба, из которого постоянно лились преломляющие свет руны. Пока чарослов стоял на одном месте, он оставался невидимым. При медленных движениях воздух начинал мерцать, если же колдун двигался резко, то окружающие могли заметить, как мелькают его ноги и руки. Но, главное, даже архимагу не под силу распознать латере.

— Чудесный субтекст, — однажды устроил шутливый урок мастер Шеннон. — Допустим, вы напихали снег в ботинки друга. Кто же откажется от удовольствия понаблюдать за выражением лица бедолаги, когда он попробует их надеть?

При мысли о томящемся в темнице наставнике Нико охватило чувство вины и страха.

Не время раскисать: он вызвал в памяти образ изумруда, представил, как вернет себе камень, и сосредоточился на заклинании латере. Это могло сработать — если двигаться медленно и не вставать на пути у стражниц. Смущало одно: субтекст был для него сложноват.

Третье заклинание горело фиолетовым светом — совсем как язык Каталога. Написанное своеобразным лаконичным стилем, оно сопровождалось короткой аннотацией:

«Слова сцидуганги покрывают тело, позволяя нашим авторам оставаться невидимыми в тени, но не при ярком свете. Заклинание приглушшает звук шагов».

То, что нужно! Короткая вспышка — и заклинание сцидуганга ворвалось в разум Нико.

Заполучив искомое, Нико убрал руку с Каталога и ощутил, что его сознание затягивает обратно в черепную коробку. Как и во время первого перехода из книги в мозг, в голове чарослова перепутались все мысли.

Нико закрыл Каталог. Стражницы у ворот обсуждали нашествие книжных червей. Очевидно, в обычной ситуации возле главного входа дежурило больше людей, но сейчас ректор снял часть охраны, бросив все силы на защиту библиотек.

По другой стороне коридора прогуливалась одна из местных кошек. Нико сердито зыркнул на нее. Не хватало только, чтобы кошка его заметила и начала тереться о ноги — тогда пиши пропало.

Очередной порыв ветра погасил несколько факелов. Нико сделал глубокий вдох и сконцентрировался на заклинании сцидуганга. В текст, сошедший со страниц зараженного Каталога, уже попали помарки. Поэтому Нико внимательно следил за тем, чтобы его какография никак не отразилась на свежевыученных чарах. Еще раз вдохнув, он напряг правое предплечье и приступил к созданию субтекста.

Несмотря на то что каждая фиолетовая руна требовала невероятного количества энергии, он уложился в несколько секунд. Когда он закончил, сцидуганга затвердела на его ладони, приняв форму прозрачного цилиндрика. Нико бросил хмурый взгляд на свое творение. Это была первая и скорее всего неудачная попытка колдовства на новом языке. Он скинул текст с ладони, ожидая, что тот упадет и разобьется.

Но текст не упал. Он выстрелил вверх и размазался по потолку.

— Кровь и пламя! — выдохнул Нико, стоя под фиолетовым снегопадом из обрывков фраз. Вторая попытка оказалась более предсказуемой: чары рухнули на пол, как и положено неправильному заклинанию. Третий субтекст пронесся по коридору, попал в кошку и сделал ее невидимой. Крысам это точно не понравится…

Четвертое упало на пол, подобно второму, а пятое распалось прямо у Нико в ладони. Лицо юноши покраснело от напрасных усилий. Ему отчаянно хотелось разбить что-нибудь помимо очередного субтекста сцидуганга.

И тут шрам Нико напомнил о себе резкой болью. Потрогав шею, чарослов отдернул руку. Рубцы раскалились и обжигали, почти как кипяток — в третий раз за короткое время; шрам оживал уже дважды по пути к главным воротам. В памяти Нико всплыли тревожные слова изумруда: «Опасайся шрама. Он тебя выдаст Фелрусу».

Чарослов понятия не имел, что это значит. И не мог терять время, ломая голову над смыслом странного предостережения. Сейчас главным было выбраться из Звездной крепости.

Он сделал несколько медленных вдохов и подождал, пока шрам остынет. А затем наклонился, чтобы изучить тающие на полу осколки двух последних неудачных заклинаний. Оба раскололись в одном и том же месте, вдоль основной строки. Получалось, что в обоих случаях он допустил одну и ту же какографическую ошибку.

— Лос бы побрал мою какографию, — прошипел Нико в приступе ярости. В такие минуты он себя ненавидел. — Если бы только у меня был изумруд!

Он постарался мыслить логически. Может, существует какой-нибудь способ переписать заклинание, избежав сложных мест?..

Нико застонал. Может, и существует. Только для этого придется намеренно влезать в структуру рун, намеренно ломать чары. Он всю жизнь воевал со своей какографией. Неужели напрасно?.. А ведь верно: еще в хранилище Каталога, сознательно ломая чары щита, он почувствовал, что способен управлять текстом. Но теперь он задумал нечто куда более дерзкое — умышленную поломку заклинания.