Чарованная щепка

Леонора помедлила. Лучше не бежать от разговора, пока ее вообще спрашивают об удобстве. Арис была на дворе позади дома, полоскала перевязанную тунику – дивный шанс обозначить свою позицию немедленно.

– Нынче, Алессан Диегович, если вы будете кратким, – сказала хозяйка и, храбро показав спину, вернулась в клеть на негнущихся ногах.

Лис аккуратно вошел, старательно притворил за собою наружную и сенную двери, осмотрелся очень бегло. Женщина встала у старой печи, сцепив кисти в замок.

– Я пришел к вам легатом, – произнес он, смакуя каждое слово. – Его высочество передает поклон своим законным супруге и дочери.

Плечи Леоноры вздрогнули куда заметнее, чем она того хотела. Ей потребовалось слегка прислониться к печи, но из пересохшего горла никак не рождался очевидный вопрос.

Алессан поклонился еще раз, чуть глубже, теперь от имени царевича, и продолжил ворковать в ответ на неозвученный отклик:

– Да, он в свободен и он в Итирсисе.

Юноша всем нутром сознавал, что рожден быть сияющим вестником пафоса, и млел от каждого им же сказанного слова. Все утро прокручивая сценарий в голове, Лис намеревался предложить ослабнущей женщине стул, но, как на грех, в доме обретались только неказистые лавки. Поморщившись при одной только мысли о производимом ими скрежете, он оставил их скучать у стола, жестоко лишив роли в представлении. Для красивой левитации они тяжеловаты, а наклоняться в третий раз – увольте.

Леонора – тут он угадал – совсем влилась обмякшей спиною в печь и прижала к губам ладони.

"Боже мой, только бы не разрыдаться!"

– Он искал нас? – вымолвила она, наконец.

– Флавий Максимилианович искал только вас, госпожа Терини. Об Арис он узнал вчера ночью, – юноша расширил свою улыбку. – Могу сказать – а я присутствовал при этой сцене – известие соделало его счастливейшим из смертных.

Не разрыдаться не получилось. Всхлипы удалось придержать, но предательские слезы все-таки явились на лице, позоря ее перед самодовольным сыном Диего.

– Они виделись? – спросила она еще труднее.

– Леди Арис поразила его своим умом и очарованием в Приказе, – заверил юноша, источая любезность, – но лишь после ее ухода открылась ему истина. Как видно, от Арис она сокрыта до сих пор – и его высочество благодарит за вашу верность данной клятве. Если только это возможно, он мечтал бы присутствовать, когда вы решите рассказать о нем дочери.

– А я могу это сделать? – неверяще произнесла она.

Здесь полагалось напустить щепотку трагики, и руки Алессана безвольно повисли.

– К сожалению, обстоятельства все еще не позволяют заявить о вашем браке открыто, – сокрушенно тряхнул он головой. – Однако, он возвращает ваше слово – если сочтете нужным, вы можете говорить правду кому угодно и в любое время.

Алессан вытащил из-за пазухи сложенное письмо с оттиском личного перстня Флавия.

– На случай, если вы сомневаетесь в полномочиях вашего покорного слуги, – передал он.

В эту минуту окно донесло голос младшей хозяйки, чем-то приятно удивленной – ответил ей взволнованный голос господина Карнелиса. Гремя пустой мокрой кадкой о двери, в клеть споро вошла Арис, после нее ступил и Себастьян. Крохотный дом готов был трещать по швам от наплыва благородных лиц.

Вязунья едва не споткнулась, поймав на себе взгляд первого визитера. Она сделала шаг назад, натыкаясь на древесника, но тут ее ждало новое непостижимое испытание: Лис адресовал ей коронную улыбку номер три с задействием "непослушной пряди" на лбу и вкрадчиво произнес:

– Доброе утро, Арис!

Обычно этой комбинации хватало, чтобы леди прощали ему даже легкие эпиграммы. Умница Лея вчера не позволила ему отпустить несколько совсем уж фатальных слов, могущих похоронить его карьеру. Сейчас Флавий в немилости, но он остаётся сыном императора, так что ссориться его семьей будет катастрофически недальновидно.

Арис, понятное дело, осталось только покраснеть в совершенной панике. Ей показалось, или последнее "с" юноша преобразовал устами в беззвучное "сестренка"? Значит, они с Диего тоже знают? Вязунья перевела свой взор на матушку – по ее лицу текли слезы, ладонь унимала дрожащие губы.

Себастьян вскинулся. Кажется, дуэли с молодым Алвини ему не избежать. Что творится в гордой голове лицедея? Между делом уничижать простых людей взглядом – глупо, но нарочно явиться для этого к ним домой – отдает уже сумасшествием!

– Что?.. – начал древесник стальным тоном, но Леонора Эмильевна отняла руку от лица и явила миру заплаканную свою улыбку.

– Не беспокойтесь, Себастьян Базилевич, – проговорила она, – Алессан Диегович принес нам добрые вести, и я не справилась со своими чувствами.

Лис блаженствовал, покуда Себастьян изучал его в замешательстве. Долго еще древеснику гадать, что же такое ведомо ему, доверенному лицу глав Земского и Оружейного приказов!