Чаровница для мужа

Судя по поступкам нашей героини после исчезновения Ли Бо, она находилась в совершенном помрачении ума от пережитого ужаса. Ну да, как ни была богата ее жизнь опасными приключениями, а все же не столь часто приходилось Алене Дмитриевой смотреть в глаза смерти (раз в квартал, не чаще, а то и вообще в полгода!), чтобы привыкнуть к этому воистину потрясающему ощущению. И, наверное, нормально, что у нее помутилось в голове до такой степени, что Алена не вернулась в «Магнолию» и не подняла крик, требуя у непреклонного секьюрити разрешения воспользоваться телефоном, чтобы позвонить Панкратову (после чего, кстати, она была бы избавлена от многих зло— и приключений, а наша история — от изрядного количества неожиданных сюжетных ходов), а вышла из подъезда, движимая единственным желанием — надышаться свежим воздухом после того, как ее грудь так долго была стеснена от страха. И тут восприятие окружающей реальности ей окончательно отказало. Даже не бросив опасливого взгляда в ту сторону, где находился зловещий клуб «Белая змея», она пошла куда глаза глядят… нет, и это выражение тоже неточно, поскольку глаза ее ничего не видели… пошла, не разбирая дороги, вот как следует сказать, не заметив Главпочтамта и еще пары мест, где стояли нормальные терминалы и где можно было пополнить баланс абонентам МТС, и чуть-чуть очухалась, лишь ощутив на своем лице ласковое тепло, а в легких — свежий, чуть пахнущий глубокой, большой водой воздух.

Алена и не заметила, как добрела до Комсомольской площади, пересекла ее и плюхнулась на первую попавшуюся лавочку на смотровой площадке. Перед ней расстилалась белая, еще подернутая ледком, но уже испещренная промоинами, нетерпеливо ожидающая ледохода огромная река, к которой спускались красивейшая лестница и начинающий зеленеть склон. Над рекой сияло солнце, которое еще не собиралось клониться к закату, за Амуром стеклянно дрожал чистый, прозрачный воздух, и очертания сопок Хехцира были, как всегда, невероятно четкими и наполненными синевой… ну да, эти сопки за Амуром всегда кажутся ярко-синими, такие уж здесь причуды атмосферы! Позади Алены фырчали автобусы и автомобили (преимущественно, как уже было сказано, японские, преимущественно «Тойоты» и белые «Короллы»), звенели троллейбусы и переговаривались люди. Но она ничего не замечала. В ее ушах все еще звучал сиплый голос Ли Бо (отнюдь не великого поэта!) и его жалобно-угрожающая, неразборчивая скороговорка. Впрочем, не такая уж она была и неразборчивая — смысл ее Алена практически сразу поняла. Самым трудным для перевода оказалось слова «писясяся», однако в конце концов разгадка и сего словечка явилась к Алене. «Писясяся» — означает «писательница». Тут уж не перепутаешь, о ком идет речь, тем паче что сопровождалось это слово эпитетами «умная» и «хитрая». Нет, невозможно ошибиться, определения соответствуют один в один Алене Дмитриевой!

Ну и где перешла дорогу умная и хитрая писясяся какой-то Беле, которая может простить Ли Бо только в случае ее убийства?

Алена вспомнила рассказ Панкратова о драке в ресторане «Сяо», об избиении Ли Бо. Так значит, дело было в том, что китаец «собаська-косеська собирай, себе домой веди, пои-корми, залей сильна, люби сильна…» Он просто подбирал животных (забежавшего в кусты Собакевича, ненадолго покинутого без присмотра Тишу и других породистых кошек и собак), которые казались ему бездомными, а может, просто понравились, но был не в силах сдать их в ресторан в качестве «благоуханного» мяса, а оставлял у себя, по-детски им радуясь… За что и получил внушительный нагоняй не только от главного ресторанного повара, но и от какой-то Бели.

Эту Белю Алена краем глаза заметила в подъезде, где жил Ли Бо. Он тогда в панике закричал: «Беля, спасай меня!» Однако та никого спасать не стала, а предпочла сбежать. Почему? Испугалась превосходящих сил противника? Или просто от неожиданности? Оттого, что увидела около двери Ли Бо кого-то знакомого, с кем побоялась встретиться лицом к лицу?

Ну и кто это был? Света и Верочка отпадают, так сказать, в полуфинале. Терехов? Вряд ли Беля знала Терехова, в этом Алена была совершенно убеждена. Хоть Ли и Терехов и служат одной «госпоже хозяйке», а все же проходят по разным ведомствам. Остается Алена Дмитриева. Беля не захотела встречаться с ней, не захотела, чтобы Алена видела ее лицо. Почему? Опасалась быть узнанной?

Да, конечно. Ведь Беля — та самая самозванка, которая выдавала себя на мастер-классе по аргентинскому танго за Алену Дмитриеву!

«Беля сиравно сех обмани, одезьда меняй, лисо меняй», — сказал Ли Бо. Да уж, обводить всех вокруг пальца, переодеваться и менять грим ей не привыкать стать!

Алена не сомневалась, что ее догадка верна. Она хорошо запомнила ее громоздкую фигуру, раз, а во-вторых, ну кто еще мог знать, что она — писательница, а главное, на кого еще сей факт мог произвести столь глубокое впечатление, что из всех признаков Алены именно он был выбран в качестве основополагающего?