Чарующий апрель

Закончив приятные утренние процедуры, Лотти открыла дверь, чтобы узнать, встала ли Роуз, которую ночью сонная горничная поместила в комнату напротив. Сейчас можно просто сказать ей «доброе утро», чтобы не задерживаться, и сразу побежать вниз и до завтрака постоять возле кипариса. Потом надо будет снова немного посмотреть в окно и помочь Роуз подготовиться к приезду леди Кэролайн Дестер и миссис Фишер. Предстояло многое сделать: по-настоящему устроиться, привести в порядок комнаты. Нельзя сваливать все на Роуз. Вдвоем они смогут так чудесно украсить маленькие кельи цветами, что гостьи придут в восторг! Миссис Уилкинс вспомнила, что не хотела принимать в компанию леди Кэролайн. Подумать только: из страха и смущения изгнать кого-то из рая! Как будто страх и смущение что-то значат, как будто она действительно будет бояться и смущаться! Что за нелепая причина! Да, трудно обвинить себя в добродетели. Она вспомнила, что не хотела принимать и миссис Фишер, потому что та показалась высокомерной. До чего смешно тревожиться из-за пустяков, придавая им излишнюю важность.

Спальни и одна из гостиных Сан-Сальваторе располагались на верхнем этаже и выходили в просторный холл с большим окном в северном конце. Замок был окружен множеством крошечных палисадников, заботливо устроенных с разных сторон и на разных уровнях. Тот, на который выходило это окно, приютился на самой высокой части стены, куда можно было попасть из такого же просторного холла нижнего этажа. Когда миссис Уилкинс вышла из своей комнаты, окно оказалось открытым, а за ним нежилась на солнце цветущая розовая акация. Вокруг никого не было, стояла полная тишина. В просторных кадках красовались высокие белые лилии, а в вазе на столе пламенел огромный букет алых настурций. Простор, цветы, тишина, широкое окно с освещенной солнцем великолепной розовой акацией за ним – все это показалось нереальным, слишком прекрасным, чтобы существовать в действительности. Неужели они и правда проведут в этом раю целый месяц? До сих пор приходилось довольствоваться малым и радоваться доступным, случайно попавшимся на глаза крохам красоты: пучку маргариток на лугу в Хемпстеде в ясный день, проблеску золотого заката между двумя черными колпаками дымовых труб. Еще ни разу не доводилось бывать в безусловно, абсолютно прекрасных местах, даже в почтенных домах бывать не приходилось, поэтому обилие цветов вокруг казалось непостижимой роскошью. Весной, не в силах устоять, она иногда покупала в магазине Шулбреда полдюжины тюльпанов, хотя понимала, что если бы Меллерш знал, сколько они стоят, то счел бы трату непростительной. Но тюльпаны скоро увядали, а новые уже не появлялись. Что же касается розовой акации, то миссис Уилкинс даже не представляла, что это за чудо, и смотрела на цветущее на фоне голубого неба дерево, как на райское видение.

Миссис Арбутнот вышла из своей комнаты и, застав компаньонку застывшей посреди холла, подумала: интересно, что ее так заинтересовало?

А миссис Уилкинс обернулась и с непоколебимой убежденностью произнесла:

– Мы в руках Господа.

– О! Что случилось? – встревожилась миссис Арбутнот, и улыбка мгновенно покинула ее лицо.

Дело в том, что она проснулась с восхитительным ощущением облегчения, свободы и безопасности, и вовсе не желала обнаружить, что не сумела избавиться от необходимости спасения. Она даже не увидела во сне Фредерика. Впервые за много лет ей не казалось, что муж с ней, что сердца их рядом и бьются в унисон. Впервые пробуждение не принесло разочарования. Она спала словно младенец, и проснулась с уверенностью, что в утренней молитве не хочет сказать Господу ничего, кроме «спасибо», а потому напоминание о том, что они с Лотти все-таки пребывают в руках Бога, вызвало замешательство.

– Надеюсь, ничего страшного не произошло?

Миссис Уилкинс посмотрела на подругу с удивлением и рассмеялась.

– Это же смешно!

– Что именно? – уточнила миссис Арбутнот, подставив щеку для поцелуя.

– Мы смешные. Все вокруг смешное. Здесь просто чудесно! Так смешно и замечательно, что мы здесь оказались. Думаю, что если мы когда-нибудь попадем в рай, о котором все так много рассуждают, то не удивимся его красоте.

Миссис Арбутнот окончательно успокоилась, заулыбалась и воскликнула:

– Разве здесь не божественно?

– Ты когда-нибудь была так счастлива? – спросила миссис Уилкинс, взяв подругу за руку.

– Нет, – призналась миссис Арбутнот.

Она действительно ни разу не переживала столь безоблачного счастья, никогда, даже в первые, лучшие дни с Фредериком, потому что в том, другом счастье рядом всегда стояла боль, готовая растерзать сомнениями, замучить чрезмерностью любви к мужу. А здесь жило простое счастье полной гармонии с окружающим миром; счастье, которое ничего не просит, а все принимает, просто дышит, просто существует.

– Пойдем посмотрим на это дерево вблизи, – предложила миссис Уилкинс. – Не верю, что это всего-навсего дерево.