Чарующий апрель

– Или переночую в Меццаго, в гостинице, и уеду завтра утром. Но что мы все обо мне… расскажите лучше о себе, – попросил он, глядя на обожаемый профиль. – Без вас Лондон ужасно пуст и скучен. Леди Дройтвич сказала, что вы отдыхаете здесь в совершенно незнакомой компании. Надеюсь, все к вам добры? Выглядите вы так, как будто… как будто лечение оказывает должное воздействие, то есть прекрасно.

– Да, мои компаньонки очень добры, – ответила леди Кэролайн. – А нашла я их по объявлению.

– По объявлению?

– Оказалось, это хороший способ обзавестись друзьями. Одна из соседок просто замечательная: я буквально полюбила ее.

– Правда? И кто же это?

– Когда всех увидите, сами поймете, кто именно. А сейчас лучше расскажите о родителях. Когда видели их в последний раз? Мы договорились без острой необходимости не писать друг другу. Хотелось провести месяц вдали от всего и всех.

– А я приехал и нарушил покой. Не могу выразить, как стыдно: и за нетактичный поступок, и за то, что не смог удержаться от посягательства на вашу свободу.

– О! Но я действительно очень рада вас видеть, – поспешила заверить его Кэролайн, и не покривила душой: Арундел выбрал для визита самый подходящий день, чтобы избавиться от влюбленного Бриггса. – Итак, как же поживает мама?

Глава 20

Кэролайн так хотела побольше узнать о родителях, что Арунделу пришлось придумывать увлекательные истории. Он был готов бесконечно говорить обо всем, что ее интересует, лишь бы видеть восхитительное лицо и слышать дивный голос, хотя мало что знал о Дройтвичах и их друзьях: встречались они только на крупных светских мероприятиях, куда допускают модных литераторов, да порой он выступал во время званых ленчей и обедов. Близким знакомством он похвастаться не мог, и для них неизменно оставался мистером Арунделом. Никто не звал его Фердинандом. А что касается сплетен, то до него доходили только те из них, что печатались в газетах или обсуждались в клубах. Но придумывать Арундел умел очень хорошо, а потому, исчерпав реальные факты и желая любым доступным способом удержать внимание благодарной слушательницы, начал импровизировать. Не составляло труда прилепить забавные поступки и речи, которые постоянно крутились в голове, к другим людям и выдать за их собственные. Обладая той особой любовью к родителям, которая возрастает вместе с расстоянием, Кэролайн жаждала новостей и с благодарным интересом принимала каждое известие.

Поначалу Арундел излагал обычные события: встретил леди Дройтвич здесь, увидел там. Выглядела, как всегда, превосходно, а говорила то-то и то-то, – но вскоре ее речи приобрели новое качество, а именно стали забавными.

– Мама действительно так сказала? – переспрашивала изумленная Кэролайн.

Арундел сочинял вдохновенно: подарил леди Дройтвич некоторые из своих недавних удачных идей, а также посвятил ей несколько очаровательных смешных поступков, которые вполне могли бы иметь место в жизни. К счастью, придумывать занимательные сюжеты для него не составляло труда.

Кэролайн слушала с округлившимися от удивления и дочерней гордости глазами. До чего же интересно! Подумать только! Милая, милая мамочка. Она и правда это сделала? Просто замечательно! И вот так сказала? Надо же было придумать! А как при этом выглядел Ллойд Джордж?

Леди Кэролайн смеялась и смеялась, мечтая как можно крепче обнять матушку. Время летело незаметно. Сгустились сумерки, а потом стало почти темно, но мистер Арундел по-прежнему продолжал развлекать ее рассказами. О грядущем обеде она вспомнила только без четверти восемь и воскликнула, вскочив:

– Ах, господи!

– Да, кажется, опаздываем, – сдержанно констатировал Арундел.

– Сейчас вернусь в дом и пришлю вам горничную. Придется бежать, иначе не успею переодеться.

С легкостью молодой стройной лани она унеслась вверх по крутой тропинке.

Арундел пошел следом, но поскольку предстать красным и вспотевшим перед отдыхающими не хотелось, пришлось подниматься медленно. Когда он почти добрался до дома, навстречу вышла Франческа, поприветствовала гостя, показала, где можно вымыть руки, и проводила в пустующую гостиную, чтобы синьор смог отдышаться возле пылающего камина.