Час кроткой воды

Действительность колыхалась вокруг Ная зыбким маревом, и не жара была тому виной. За всю ночь Вьюн так и не сомкнул глаз, и теперь отсутствие сна мстило за себя. Менее опытный сыщик постарался бы отогнать дремотный дурман, собраться, сосредоточиться – но Най и не думал совершать подобную глупость. Силы, которые ты тратишь на то, чтобы сосредоточиться, только на это без изъятия и уходят. На дело их уже не остается. Най отлично помнил одного из школьных учителей, буквально помешанного на дисциплине. Сиди навытяжку, не вертись, не моргай, да и вообще дыши через раз. И да упасут тебя боги и духи уронить кисть для письма или кашлянуть! Тишина в классе стояла мертвая. Ни одного лишнего звука, ни одного лишнего слова в классе. И в мозгах школьников – тоже. Из истории законодательства Третьей династии никто не усвоил ни единого имени или даты. Все силы уходили на то, чтобы сидеть неподвижно и слушать внимательно и с прилежанием. Чтобы слышать, их уже недоставало. Чтобы понимать и запоминать – тем более. Учителя пришлось заменить. А Най на всю жизнь запомнил, как не надо поступать с собой – если, конечно, не хочешь завалить работу так, чтобы потом всю жизнь было стыдно.

Внимание – все равно что котенок. Верткое и прыткое. Попробуй ловить его – намаешься. И скорее всего, не поймаешь. А хоть бы и поймал – что ты с ним делать станешь, измотав себя и его вконец? Не надо ловить котенка. Он сам подойдет к плошке с молоком.

И если кто-то думает, что внимание чем-то отличается от котенка – зря думает. Оно тоже вернется само. Оно всегда возвращается. Было бы молоко…

Не вздергивать себя надо, не сосредотачиваться насильно – наоборот. Отпустить себя. Пройдет не так уж и много времени, и марево рассеется само по себе. На смену ему придет кристальная ясность. Режущая, тяжелая – но безупречная. А до той поры и зыбкое мерцание сгодится. Отпусти себя, дай себе плыть по течению вместе с потоком. Пусть мир течет сквозь тебя. Тогда и только тогда ты не разумом даже – все своим существом ощутишь любую частицу, которая хоть немного отличается от других. И не упустишь ее.

Старуха с зонтиком от солнца? Точно нет, она на этой улице случайная прохожая. Лавочник? Мальчик, заходящий в лавку? М-мм, разве что как запасной вариант. Людской поток нес мимо Ная волну за волной – которая же ему нужна? Лавочник? Носильщик? Два бугая, увлеченно спорящих во всеуслышание, стоит ли идти в заведение госпожи Мио за шелком в подарок ко дню рождения матери самим или лучше все-таки спросить совета у сестры? Кто? Которая волна не просто прокатится мимо, а отзовется тихим плеском?

Вот она, нужная волна.

Лоточник с жареной рыбой, лепешками и пампушками. Сам жарит-парит, сам тут же и продает. У таких людей место давно прикормленное, постоянное, он за него торговый налог платит. Сменить место означает потерять постоянных покупателей. Так что если он стоит здесь сегодня, он наверняка был здесь и раньше. Опять же, это не лавка, кругом народу полно, только успевай поворачиваться – зазеваешься, и кто-нибудь непременно стянет с лотка пампушку или ухватит, обжигаясь, только-только поджаренную рыбешку! Тут надо по сторонам поглядывать, а заодно примечать…

– Эй, налетай! Рыба в речке молчит, на сковородке говорит – сами послушайте, как моя рыба себя хвалит! И ведь не врет! Вы только отведайте! А запах, запах-то какой! Прямо райские ароматы!

Рыба на сковородке шипела и скворчала вовсю, и пахла пусть и не райскими благовониями, но совсем неплохо. Может, прикупить парочку рыбешек? До вечера еще далеко…

– Спасибо, господин сыщик! – рассиялся лоточник, когда Най вручил ему полтора гроша и отмахнулся от сдачи. Но Вьюну было не до его благодарностей.

– Скажи, ты третьего дня тоже здесь торговал?

– Завсегда здесь торгую, господин сыщик, а что? Место хорошее, бойкое, выручка хорошая. Так что я всяко налог плачу вовремя, не сомневайтесь. Все в полной исправе.

– Да нет, не в том дело. Ты вот этого человека третьего дня не видел?

Най предъявил лоточнику дощечку с наклеенным на нее портретом Наставника Тайэ. Нарисовал его еще вчера – и когда только успел? – вездесущий Воробей. Най мог бы и сам, но лончак должен учиться – вот пусть и учится. Пусть покажет, на что способен. Похоже, рисовать его учили хорошо: сходство было несомненным. Для опознания такой портрет вполне годился.

Лоточник пристально вгляделся в рисунок.

– Может, рыбу у тебя купил или пампушки?

– Нет… покупать ничего не покупал… а вот проходить проходил, да. Помню. В темном таком платье.

– А почему ты его запомнил? Была какая-то причина?

– Так вышивка на платье красивая – страсть! Я еще пожалел, что жены моей тут нет. Вот она бы не в два, в четыре бы глаза нагляделась! Она у меня сама вышивальщица, да. Но так не умеет…

Темное платье с вышивкой. Этой приметы Най рыбнику не называл.

Опознание надежное.

– Отлично. А откуда и куда он шел, не помнишь?

Лоточник примкнул глаза, вспоминая.

– Так вот оттуда он и шел, господин сыщик. Прямо оттуда. И аккурат на моем углу и свернул – вот туда.

– А кто за ним следом свернул, не помнишь?