Час на соблазнение

Кэти захотелось спрятаться куда‑нибудь подальше и не выходить из своего укрытия. За окном по‑прежнему бушевал ветер и стучал по крыше дождь.

– Может, прежде ты закроешь разбитое окно? – с надеждой спросила девушка.

Квинтен посмотрел на нее строгим взглядом:

– Только слабые люди оттягивают момент, а ты воительница, Кэт. От тебя зависит много людей. Ты справишься.

В голосе его звучала уверенность, но Кэти знала, что он напрасно считает ее такой смелой.

– Можно подержать тебя за руку? – умоляюще спросила она, чувствуя, как к ней вновь возвращается дурнота.

– Нет. Мне нужны обе руки. Закрой глаза или отвернись.

Кэти подумала, что не имеет права на слабость в присутствии человека, которому приходилось переживать гораздо худшие травмы. Квинтену, в конце концов, делали бесчисленные операции, он попал в автокатастрофу… если он считает ее способной на это, значит, он прав.

Она отвернулась.

– В вестернах пострадавшему дают закусить кожаный ремень или глоток виски.

– Кэти, – укоризненно произнес Квинтен.

– Ладно. – Кэти закусила губу. – Давай.

– Ты не станешь двигаться?

– Постараюсь.

Квинтен встал и положил фонарик так, чтобы луч света падал в нужном направлении.

– Я не смогу его выдернуть, Кэт, но обещаю, что постараюсь вытащить быстро.

– Хорошо.

Квинтен крепко взялся за торчащий осколок и потянул. Боль была невыносимой. Кэти зажмурилась и принялась считать, сначала до десяти, потом до пятидесяти. Внезапно Квинтен выпрямился.

– Все, – сказал он, беря другое чистое полотенце, потому что из раны вновь брызнула кровь.

– Спасибо, – прошептала Кэти, положив голову ему на плечо.

Квинтен притянул ее голову к себе.

– Не заставляй меня больше проходить через это, Кэт. Причинять тебе боль – это самое ужасное, что мне когда‑либо приходилось делать в жизни.

– Ну, не так уж было и больно.

– Лгунишка.

Они посидели молча несколько минут, наконец Квинтен убрал полотенце. Из раны все еще шла кровь, но уже не так сильно.

– Думаешь, все? – спросила Кэти.

– Надеюсь. Сейчас промоем еще раз, а потом наложим пластырь.

Вновь на порезе закипели пузырьки перекиси. Потом Квинтен протер его салфеткой и наклеил два широких пластыря. Встав, он произнес:

– Надо ложиться спать. Кто знает, что будет завтра…

– А как же окно?

– Черт.

– Ты забыл?

– Да. – Квинтен покачал головой. – Ладно, сначала уложим тебя.

– О нет, – запротестовала Кэти. – Я сяду у подножия лестницы и буду тебя ждать. Я бы поднялась, но ноги дрожат.

– Добро пожаловать в мой мир, – пошутил Квинтен.

Доведя Кэти до лестницы и усадив ее, он исчез, а спустя несколько мгновений появился снова. В руках его был большой кусок брезента, скотч и старые тряпки. Надев обувь, Квинтен стал подниматься. Под ногами его захрустело стекло.

– Все плохо? – крикнула девушка.

– Достаточно. Может, сделать здесь бассейн?

Кэти ухмыльнулась и принялась прислушиваться к звукам наверху. Квинтен ругался вполголоса и что‑то бормотал, пытаясь прикрепить брезент к проему.

– Получается? – вновь крикнула Кэти.

– Кажется, да. Правда, окна мокрые, и скотч не держится.

– Не порежься.

– Не беспокойся, я осторожен.

Наконец шум дождя заметно стих, и Кэти расслабилась.

Квинтен осторожно спустился по ступеням.

– Не знаю, будет ли брезент держаться, но я сделал все, что смог.

Протянув Кэти руку, он помог ей встать.

– Твоя рука начнет сильно болеть, как только пройдет шок. Может, примешь обезболивающее?

– Но сначала поедим. Как насчет пары крекеров?

– Как насчет торта, что приготовила миссис Петерсон? Я хотел оставить его на завтрак, но думаю, по кусочку можно съесть и сейчас. С молоком. Что думаешь?

– А молоко не испортилось?

– Еще нет. Сегодня мы его допьем.

Они отправились на кухню. Квинтен принялся резать торт, а Кэти, прислонившись к стойке, наблюдала за ним.

– Кажется, ветер стихает, – сказала она. – Или мне кажется?

Квинтен склонил голову, прислушиваясь.

– Может, и так, но дождь еще будет лить долго. Проглотив таблетку, Кэти зевнула.

– Могу я тебе помочь? Может, что‑то помыть?

– Нет. Иди надевай пижаму да возьми второй фонарик, я сейчас приду.

Кэти почистила зубы, сняла окровавленную одежду и кое‑как сполоснулась. Вставать под душ было еще рано, в рану могла попасть инфекция. В чемодане ее не осталось ничего домашнего – и Кэти осмелела настолько, что заглянула в вещи Квинтена. Найдя чистую футболку, она надела ее и поплелась к кровати. Ее одолела ужасная усталость.