Час отплытия

Тетушка Жожа болтает, трещит без умолку, а я разглядываю ее гостиную и замечаю вставленный в рамку портрет, который приковывает мое внимание. Я встаю с места, чтобы рассмотреть его получше, и она поясняет: «Это дон Луис, сын дона Карлоса^[16]. Я привезла портрет с Саосенте, в память о тех временах, когда он посетил Острова Зеленого Мыса — я была тогда совсем еще маленькой. Глаза у него голубые, волосы — чистое золото, красавец, прямо загляденье! В его честь написали тогда величальную, помнишь, Лусинда?» — «Конечно, помню, подружка. Послушай, Жожа, ты сейчас, наверное, не узнаешь Островов, так все там изменилось. На Саосенте теперь есть такси, построили гостиницу, даже автобус ходит. Понаехало много молодых японцев, они промышляют рыбной ловлей. Выберут себе подружку и строят дом. У некоторых уж и дети подрастают. Смугленькие такие, волосики тонкие, черные-пречерные, глаза как миндалины, огромные и чуть-чуть раскосые. Даже коладейру на японском языке сочинили. А наши ребята с пристани научились объясняться по-японски. На Саосенте сейчас тьма японцев. Японцев и голландок. Их мужья, бедолаги, в поте лица трудятся в Голландии, а эти мерзавки корчат из себя аристократок, щеголяют в красивых нарядах, туфли меняют чуть ли не каждый день, ничего не делают, только друг перед другом выхваляются — не жизнь, а рай земной. Попробуй-ка с ними потягайся! Явится такая краля в лавку и начинает скупать всю подряд шикарную обувь, самые лучшие шелка рулонами, чего-чего только не наберет, и с продавцами даже не торгуется — только бы пустить пыль в глаза. А зачем нам это?» — «Да ну их, твоих голландок, оставь их в покое. Судьбу не переспоришь, что кому на роду написано, то его и ждет». — «Так-то оно так, Жожа, только мир изменился до неузнаваемости, прямо голова кругом идет. Ты можешь себе представить, чтобы голландка исполняла коладейру? Нашу родину прямо-таки наводнили эти голландки, а какой от них прок, что они могут сделать для нас полезного, коли они убеждены, что их назначение в жизни — пускать пыль в глаза. Зачем нам это все надо?»

Когда тетушка Жожа сойдет с парохода, она уже не будет прежней Жожей, которая содержала столовую-пансион на приморской улочке. Когда тетушка Жожа сойдет с парохода, все станут относиться к ней с почтением — ведь она мать доктора Роландо. Она наймет служанку и будет наслаждаться комфортом. «Послушай, Жожа, ты же собиралась ехать в Америку». — «Да, с тех пор как мои девочки пристроены, я только и делаю, что обдумываю всевозможные планы на будущее. Однако, когда Роландо купил мне квартиру, я решила остаться здесь, в Лиссабоне. Не то бы, наверное, последовала примеру сестры Фаустины. Знаешь, поездка в Америку — выгодное дело. Куда более прибыльное, чем заниматься контрабандой в порту. Главное, чтобы у тебя в Штатах были родственники или знакомые. Вот, например, сестра Фаустина, она с Саосенте махнула прямехонько в Нью-Йорк, где ее ждал наш двоюродный брат Онтоне, а оттуда она отправилась на автомобиле в Принстаун, посетила Нью-Джерси, а там и до Нью-Бедфорда рукой подать. Вы же знаете, в Бедфорде полно зеленомысцев. Она всюду побывала, ездила на легковой автомашине, на грузовике, на поезде, на автобусе, на подземке, летала на самолете. Вот какая она путешественница. В Бедфорде Фаустина пробыла дольше всего. Там живет наша двоюродная сестра Дада. Когда приезжает кто-нибудь из зеленомысцев, земляки непременно являются к ней с визитом — поболтать, отвести душу, узнать, как дела на Островах, справиться о семье, о родных и дальних родственниках, посидят, выпьют чайку, а перед уходом оставляют деньги. Десять, двадцать долларов, некоторые даже тридцать и больше дают. Однажды сестра Фаустина ужасно рассердилась. Какой-то соотечественник оставил всего-навсего один доллар. Ну разве не нахал? Если ты собрался уезжать, в зеленомысском клубе устраивают в твою честь прощальный вечер. Только для креолов. Все являются в выходных костюмах и нарядных платьях, красиво одетые, в модных туфлях, с уложенными в парикмахерской волосами. Гости танцуют, беседуют между собой, потом их имена и фотографии появляются в газете. Знаете, сейчас зеленомысцы в Америке помешались на том, чтобы произносить спичи. Ведь это сущее бахвальство, верно? Стоит нашему земляку попасть в Америку, как он начинает провозглашать тосты, будто на свадьбе. Говорит один, потом другой, каждый непременно хочет произнести речь, а как же иначе? Точь-в-точь как у нас на Островах, где-нибудь в глухомани. Однажды я отправилась на свадьбу к знакомым в Санта-Катарину, так вот, там мне довелось услыхать, как держит речь ньо Лоуренсо Себастьян. Ньо Лоуренсо Себастьян — человек состоятельный, земли у него хоть отбавляй. На свадьбу ли, на крестины, ньо Башу приглашают обязательно. И вот мне однажды довелось послушать, как он говорит. Признаться откровенно, я чуть со смеху не лопнула — ньо Баша треплет языком, а гости с воодушевлением хлопают в ладоши.

— Солдаты, хранящие честь оружия, и знатные бароны!