Час пони

У ангара, на посадочной площадке, бетон нагревается так, что в кресле-лежаке вполне можно если не загорать, то уютно валяться под пледом. А особенно уютно, когда под этим же пледом на тебе устроилась тёплая пегаска. Устроилась и дремлет, щекоча дыханием шею, а гривой — щёку. Для неё рядом стоит свой лежак с пледом, но так ей больше нравится. Мне тоже.

Идиллия. И, как все идиллии, скоро она неизбежно закончится.

Зимой и до настоящей весны жизнь на спасательных станциях изрядно замирает. Юных любителей приключений обычно не тянет искать приключений на морозе, да и остальных поводов для работы становится меньше.

Так что я с чистой совестью предаюсь лени за двоих, пегаска за двоих же впахивает. Тренировки с утра, перерыв, во второй половине дня — учёба. Учебники, записи, капсула симулятора... Надо будет не забыть, когда возвращать буду, что вдвоём этот саркофаг затаскивать умаялись, пригласить ещё кого-нибудь. А возвращать придётся уже через пару месяцев. Потому что в "юрчатнике", учебном центре на Руси, с каждым отправленным ей тестом всё азартнее бьют копытом в пол и ждут начала нового сезона, чтобы взять в работу такой перспективный кадр. Точнее, кадры — поиск кандидатов в группу желторотых самородков идёт постоянно и группа набирается всегда, но это уже не суть важно.

Так что ещё полтора месяца, и пегаска улетит во взрослую жизнь, учиться. Потом — стажерить на разведчике, потом на разведчике же, но уже самостоятельно — штурманствовать. Ну а дальше — смотря, что она выберет.

Я так далеко не заглядываю. Пока что. Посижу ещё год-другой на станции — в одиночку, скорее всего, потому что Дима с Милой мы месяца три уже как выгнали ближе к цивилизации и к полноценным врачам. Спасателям надо быть резкими и быстрыми на подъём, а не блевать по утрам, сияя от счастья.

Может быть, дождусь смену, передам станцию, и подамся куда-нибудь подальше, в сторону Мавки... Посмотрим.

А пока что так здорово просто лежать, чувствовать шеей чужое дыхание, чувствовать тепло и биение сердца...

...и приближающуюся терпкую, хищную ауру какой-то крупной зверюги.

Дэш не вскочила на ноги, и даже не вздрогнула, но моё беспокойство почуяла, и приоткрыла глаза, заглядывая мне в лицо. Взгляд был ясный, будто и не спала вовсе.

Странно. Зверьё нас, особенно в такой глуши, особенно не боится, но и на рожон не лезет, уважительно расходясь сторонами. Умное оно тут, гораздо умнее, чем было на Земле, то ли тоже Древние поработали, то ли это наши далекие предки самых умных и любопытных первыми и повыбили, поди разбери. С чего бы это хищнику переться дуром на станцию...

А, ну вот теперь понятно.

Рослый мужик неопределенно-средних лет, с такой же средней, неприметной и незапоминающейся физиономией, вырулил из-за угла ангара, потоптался на краю посадочной площадки, стряхивая набившийся в подошвы берцов снег, поочерёдно отряхнул подбелённые снегом штанины, и уверенно прошествовал к нам. Прищуренные на солнце, белесоватые, словно выцветшие глаза, видавшая виды кожаная куртка, слегка стоптанные внутрь подошвы берцов — совершенно обычный тип, встретишь на улице — мазнёшь мимо взглядом и пойдёшь дальше, забыв через пять минут. Вот только появился он в нашем медвежьем углу невесть откуда, посреди почти зимнего леса, при том что флайки-то рядом не пролетало, услышали бы.

— Здраве буде, хозяева. — кивнул он. — Дозволите в ваш лазарет зайти? Котика вот болящего подобрал, лапку бы полечить.

Котик смирно сидел у него на руках. Левую заднюю он... хотя нет, она, держала на отлёте — та была кем-то здорово подрана, шерсть торчала тёмными, слипшимися от крови клочьями, и видно было, что в паре мест под шерстью хорошо так, до запекшегося темным мяса и свисающих лоскутов, разорвана кожа. Передними лапами она устроилась у него на плече. Ещё и голову трогательно там же примостила. Милая такая кошечка... килограммов на тридцать, с кисточками на ушах, куцым хвостом, и лапками с мой кулак.

— Конечно можно. — кивнул я, опуская ладонь на шею Дэш, и чувствуя как поднимается дыбом её шёрстка от близости хищника. — Стазис-камера рядом с холодильником, в общей столовой, там пару кило мяса возьми.

— Благодарствую. — гость слегка церемонно поклонился, и всё так же с рысью на руках направился к кают-компании. Рысь оглядела меня с пегаской яркими жёлтыми глазами, когда он повернулся спиной, отвернулась и потёрлась о шею.

— Это вот что сейчас было? — Рубиновые глазища пегаски были распахнуты на поллица. — Это кто, и откуда этот тип тут взялся?

— Старые знакомые. — я хмыкнул. — Если не торопишься — оставайся, будет интересно. Наверное. Котика не бойся, не тронет.

— Интересно, значит. Интересные у тебя старые знакомые. С котиками...

— Ну рыська-то явно наша, местная. Слегка отощала к весне, и явно поцапалась с кем-то. Вот, похоже, и крутилась возле станции — тут можно оклематься более-менее спокойно. А эта наглая рожа всегда обожала кошек, так что подобрал по дороге. Теперь подлечит и накормит. За наш счёт, что характерно.

— И кто...

— А это уже сама догадывайся, всё сама.