Час пони

— Не совсем ради одной. Планы на совершенствование медкапсул были давно, но мы ж бедные, людей вечно нет, да и не настолько часто оно требуется, обычно гиберпротектора хватает... А тут — замечательный повод и стимул, чтоб собраться толпой и одолеть, наконец. Так что ещё лет несколько пахоты — глядишь, и ты сумеешь поучаствовать — и будет вам Селестия.

Твайлайт улыбнулась.

— Представляю...

— Угу. К слову, я точно знаю, что пара Твайлайт в проекте уже заняты, да и та её сестрёнка, как слышал, по медицине пошла, так что встречать её будут в том ещё составе.

Моя гостья, совершенно уже успокоившаяся и освоившаяся, похихикала немного, наверняка представляя себе картинку "толпа Твайлайт в медицинских халатах вокруг постели с выздоравливающей белой аликорной". Потом, полуприкрыв глаза, сидела, молчала и думала о чём-то своём, пока я добивал остатки почты. Где-то через полчаса, когда всё было закончено, и я засобирался к себе, она тоже спрыгнула с дивана, деловито сложила одеяло — вспышки лавандового свечения на роге и на одеяле мелькали быстро, и как-то ощутимо привычно. Потом, так же привычно, сложенное влетело в приоткрывшийся шкафчик, дверца закрылась и понька, искоса глянув на меня, изобразила что-то вроде лёгкого книксена.

— Здорово. В самом деле здорово. — кивнул я. — Только давай без церемоний. Хозяйка в доме, это не служанка, это та кто хранит в доме покой и уют. Это главное, а не напоказ расшаркиваться. Позволишь? — она кивнула, и я закончил секундой раньше начатое движение, слегка потрепав её по гриве. Понька, как от неё и ожидалось, довольно зажмурилась и чуть вскинула голову, упираясь в ладонь. Потом отстранилась, и выдала вовсе уж неожиданное:

— Кто мы для вас? Все мы... искины, синтеты... сотворённые?

Нет, действительно, диво что за умница.

— Хороший вопрос. Искины... дети, пожалуй. Дети, которых растим и воспитываем, которым стараемся быть примером. Которые однажды, надеюсь, станут сильнее и умнее нас, и пойдут дальше. Не забывая родителей.

— А мы, синтеты?

Я усмехнулся внезапной ассоциации.

— Племянники. Есть братец-говнюк, с которым мы знаться не желаем, но вот детишки у него на диво хороши, как ни странно. Вот и позаботились... насколько удалось. Кстати. Ты извини, что вас вытащили с таким вот... цирком. Но ты на редкость хорошо пряталась. Наши наблюдатели сейчас ругаются друг на друга, за то, что прозевали, и передают просьбу. — я постучал по планшету — Поподробней описать, как тебе это удавалось. Напишешь завтра, пока свежо в памяти? Может быть, получится найти кого-то ещё, по твоим рекомендациям.

Лавандовая грива с рогом энергично дёрнулась вниз-вверх.

— Конечно, я сейчас...

— Стоп. Завтра. Сейчас тебе всё-таки стоит поспать. Всё равно, курьер с почтой для наших в солнечной на сегодня уже ушёл, следующий цикл только завтра вечером. Так что марш в кроватку, хватит бесед на сегодня. Завтра... то есть уже "сегодня", до семи вечера с тебя отчёт о прятках, планшет тут на столе будет лежать. Доводилось работать, справишься?

— Д-да... — аликорна кивнула ещё раз.

— Вот и прекрасно. Иди уже. Завтра будет чем заняться. И послезавтра. И.. — Я зевнул, и она зевнула вслед за мной, воспитанно прикрыв рот крылом. — И вообще это мне хорошо, натаскаю команду высадки, и помчусь приключаться, а вот тебя теперь ждёт долгая и самая ответственная работа на свете. Учиться жить. Жить и воспитывать своего сына.

— Я же... — судя по настрою, она хотела что-то возразить, так что я бесцеремонно перебил.

— Именно так. И если думаешь, что это тут кого-то удивит, то ты очень интересно заблуждаешься. Бывают случаи и поэкзотичней. — я направился к двери и махнул ей в сторону гостевой комнаты. — И ничего не бойся. Это хороший мир, поверь. Для себя делаем.

Эпилог.

* * *

Эпилог

"Нас мало."

Этот рефрен добрым словом, благим делом, а когда и тяжёлым кулаком, мы несли в массы всю историю Пояса.

Нас мало. Незаменимы все. Лишних людей нет. Повторять, раз за разом, пока это не въестся в плоть и кровь и не отпечатается в подкорке, пока не вытравятся старые земные привычки. Да, пусть у тех привычек и был смысл когда-то, но время от времени просто необходимо трезво пересматривать наследие предков. Оно имеет неприятное свойство переживать свою полезность.

И есть вторая половина этой работы, как бы не более трудная, чем первая. Умение вовремя останавлиться и вовремя уходить. При всём желании беречь — не превращать это в опеку. Да, тяжело и горько бывает говорить с родными тех, кому не повезло, когда наши миры напоминают, что они всё такие же дикие, как и до нас, и ещё долго будут оставаться такими, и что любопытство с неосторожностью тут могут быть смертельными. Тяжело, плохо, но нельзя поддаваться желанию огородиться и спрятаться за стенами, чтоб чего не вышло. На Земле пробовали, результат не впечатлил. Человеку необходим простор и неизведанное, в клетке ему тесно, в клетке он дуреть начинает.