Час скитаний

Ещё несколько раз по пути ему слышались звуки, которые могли быть связаны с людьми, но на глаза никто не попался. Зато встречались хоженые тропы, следы полозьев, деревья, явно срубленные топором, а не поваленные ветром, и другие признаки человеческой деятельности. Где-то рядом могли быть деревни. А может, новые посты. В этих местах парень стал вести себя ещё осторожнее. Даже сходил с шоссе и шёл пару километров по бездорожью, порой проваливаясь по пояс. Иногда двигался вдоль рельс там, где жэдэ была параллельна шоссе, чтобы не потерять его из виду.

Недалеко от Кургана магистраль и шоссе пересеклись. На его пути уже встретилось много железнодорожных переездов. Машин здесь почти не было, зато сохранились целыми шлагбаумы, а впереди виднелся хвост навсегда застывшего состава. На этот раз пассажирского.

Движимый любопытством, Младший пошёл в ту сторону, и вскоре оказался возле выкрашенного в серый с красным – краска ещё не вся облезла – поезда с огромными буквами РЖД на каждом вагоне. Эта аббревиатура (он знал такое слово) звучала как древнее заклинание, как призыв к чему-то нехорошему, жестокому. К резне или погрому.

Сашка уже видел составы товарных вагонов и даже один с боевой техникой, похожей на танки, только поменьше, поднявшие дула к небу; видел пригородные электрички такой же расцветки, но более короткие, внутри которых были не купе, а сидения, примерно как в трамваях, – теперь ободранные и полусгнившие. Все они были абсолютно пустые.

А вот такой пассажирский поезд дальнего следования (он вспомнил картинку из журнала, который читал в детстве), попался ему впервые.

Преодолевая тревогу, Данилов поднялся по лесенке в последний вагон. Внутри оказалось много мусора. Кость он увидел всего одну. Поворошил палкой кучу тряпья в углу тамбура и обнаружил челюсть. С зубами. Старая, тронешь такую – рассыплется.

Видимо, если были другие, их похоронили, подумал Саша.

Прежде чем отправляться спать, он решил пройти весь поезд от хвоста до локомотива. Тем более что вагоны были соединены переходными «гармошками».

И вскоре понял, что ошибся насчёт захоронения. В последнем вагоне, куда он заглянул, – перед локомотивом, в крайнем купе, где раньше, наверное, ездили проводники, его ждала находка, которую он подсознательно ожидал. Дверь была заперта на загнутый гвоздь и перечеркнута крестом – «Х». Внизу кто-то аккуратно нацарапал еще один крест, православный. Парень отогнул гвоздь и сунулся внутрь, но тут же сделал шаг назад. Там было… нет, не кладбище, а скорее, склад полуистлевшей одежды и некоторое количество костей – всё, что осталось от пассажиров. А может, пассажиры благополучно ушли, и это были те, кто погиб рядом с поездом… Разве теперь узнаешь?

Кто бы ни «позаботился» об останках, этот человек был ленив. Не стал париться, копать землю, а просто снёс всех в одно купе, навалив неаккуратной грудой.

Видимо, это случилось спустя годы после Войны, когда тел уже не было, и от людей остались одни скелеты. Но уже давненько. Эта куча страдала от крыс, насекомых, грибков, уменьшалась, но так и не исчезла.

А может, дело было не в лени, а наоборот, в странной дани уважения. Может, эти люди были как-то связаны с поездом.

А может, у кого-то просто поехала крыша. И такой вариант нельзя исключать.

В больших городах многие кости в убежищах не тревожили именно из уважения. Просто заваливали, а иногда замуровывали двери. Всё, что ниже уровня земли, по всем канонам религий – уже склеп. Но даже если выше – хоронить так тоже допускается. Поэтому квартиры-склепы иногда встречались на первых этажах. Конечно, речь о тех городах, где живых обитателей нет, а есть лишь временные посетители.

Он постоял рядом с полминуты. Слегка пахло окисленным металлом и больше ничем. Здесь всё давно стерильно, выбелено временем и не может быть пищей даже для бактерий. Для Младшего в этом зрелище не было ничего необычного. Они, «дети августа», с ранних лет привыкли к таким находкам. Хотя крупные кости встречались редко, но одиночные порой выходили из земли, будто из царства Аида. Прорастали, как корни, как трава. Даже дети знали, что играть и шутить с ними нельзя. «А то с собой заберут».

А этот поезд, видать, часто использовался для стоянок. Некоторые купе – даже как туалет. Но последний раз – не меньше года назад. Засохшие экскременты превратились в камень. Запаха человеческий нос не ощущал. Зато сюда вряд ли часто наведывались животные. Уж собак-то с их чувствительным обонянием людская вонь должна отваживать!

Снаружи на рельсах он видел шерсть и жёлтые пятна собачьей или волчьей мочи. Поэтому даже хорошо, что он поспит в таком надёжном укрытии. Четвероногих можно не опасаться. Вагонные двери он закрыл. Запрыгнуть в окна почти невозможно. И никто его не потревожит… без шума. Серенький волчок не укусит за бочок.

Даже воды можно вскипятить. Не в специальном устройстве, «титане», а просто разведя костерок. Места много, дым проблемой не станет.