Час волка

На следующее утро доктор Стронберг объявил, что Майкл быстро идет на поправку. Лихорадка исчезла, синяки почти совсем рассосались. Лазарев тоже окреп и мог ходить вокруг дома на пока еще негнущихся ногах. Однако доктор Стронберг обратил свое внимание на Чесну, которая недостаточно выспалась прошлой ночью. Она заверила доктора, что чувствует себя прекрасно и этой ночью уж обязательно проспит не менее восьми часов.

После заката от дома отъехал коричневый автомобиль. Спереди сидели доктор Стронберг и Чесна, сзади - Майкл и Лазарев, оба в парашютных мешковатых, серо-зеленого цвета костюмах. Стронберг вел машину по узкой проселочной дороге на северо-восток. Поездка заняла около двадцати минут, затем Стронберг остановился на краю широкого поля и дважды включил и выключил фары. В ответ просигналили фонарем с противоположного края поля. Стронберг повел машину туда и остановил ее возле укрытия, загороженного несколькими деревьями.

На каркас из брусьев была натянута маскировочная сетка. К человеку с фонарем присоединились еще двое, все в простой крестьянской одежде. Они подняли край сетки и жестом пригласили гостей пройти внутрь.

- Вот он, - сказала Чесна, и в желтом свете фонаря Майкл увидел самолет.

Лазарев рассмеялся.

- Господи! - сказал он по-немецки, затем по-русски: - Да это же не самолет, а гроб с моторчиком!

Майкл был готов с ним согласиться. Трехмоторный транспортный самолет, выкрашенный в серое, был достаточно вместителен, чтобы везти семь или восемь пассажиров, но его способность летать вызывала сомнения. Машину покрывали строчки пулевых отверстий, капоты крыльевых моторов выглядели так, будто их долбили кувалдами, а одна из стоек колес была заметно перекошена.

- Это "Юнкерс-52", - сказал Лазарев. - Такие выпускали в 1934 году.

Он осмотрел самолет снизу и провел пальцами по замазанным краской стыкам, зло выругавшись, когда нашел дыру размером с кулак.

- Это чертова штука вполне может развалиться на части! - сказал он Чесне. - Вы его не на свалке откопали?

- Конечно, - ответила она. - Если бы он был исправен, то "Люфтваффе" до сих пор его использовала бы.

- И он полетит, да? - спросил Майкл.

- Полетит. Моторы немного барахлят, но в Норвегию они нас доставят.

- Вопрос на самом-то деле в том, - сказал Лазарев, - полетит ли он с людьми? - Он нашел еще одну дыру с проржавевшими краями. - Пол в кабине летчиков вот-вот провалится!

Он подошел спереди к крыльевому мотору, потянулся и засунул руку внутрь, за пропеллер. Пальцы его вымазались в грязном масле и смазке.

- Ну, надо же! В моторе столько грязи, что можно растить пшеницу! Златовласка, ты что, хочешь покончить самоубийством?

- Нет, - выразительно сказала она. - И я бы попросила вас перестать так меня называть.

- Ну, я-то думал, что сказки должны вам нравиться. Тем более, если такую рухлядь вы называете самолетом. - Лазарев взял у одного мужчины фонарь, прошел к дверце на фюзеляже и низко наклонился, чтобы забраться в самолет.

- Это лучшее, что я смогла сейчас раздобыть, - сказала Чесна Майклу. - Он, может, и не в лучшем виде, - они услыхали, как Лазарев рассмеялся, когда осветил фонарем кабину, - но может доставить нас туда, куда нам нужно. Независимо от того, что по этому поводу думает ваш приятель.

Нам придется пролететь больше семисот миль, подумал Майкл. Часть этого путешествия пройдет над свирепо холодным морем. Если мотор откажет над водой...

- Есть ли, на крайний случай, спасательный плотик? - спросил он.

- Да, есть. Я сама заклеивала в нем дыры.

Из "Юнкерса" вылез Лазарев, ругая все и вся.

- Там сплошная ржавчина и разболтанные болты! - обильно пересыпая свою речь матом, поведал он. - Если там хорошенько чихнуть, то из кабины вылетят стекла! Сомневаюсь, что эта трухлявая железяка сможет сделать больше сотни узлов, даже при попутном ветре!

- Никто вас не заставляет лететь с нами. - Чесна забрала у него фонарь и вернула его хозяину. - Но двенадцатого мы вылетаем. Послезавтра ночью. К тому времени одежда и припасы будут готовы. Между этим местом и Юскедалем у нас будут три посадки для заправки в таких же укромных местах. При удачном стечение обстоятельств мы прибудем к месту приземления утром шестнадцатого.

- Если нам очень повезет, - Лазарев приставил один палец к носу и высморкался, - то у этого проклятого самолета крылья к югу от Дании не отвалятся. - Он повернулся, чтобы опять посмотреть на "Юнкерс", оперев руки на бедра. - Я бы даже сказал, что этого бедолагу по его состоянию можно сравнить с обычным русским истребителем. Да, вот что я бы сказал. Он посмотрел на Майкла, потом на Чесну. - Я лечу с вами. Согласен на что угодно, только бы стряхнуть пыль Германии со своих ног.

Вернувшись в дом Стронберга, Майкл и Чесна вместе лежали в постели, а снаружи усиливался ветер и кружил среди деревьев. Разговаривать не было нужды; их тела связывало другое красноречие, вначале яростное, потом нежное.