Час волка

Франко шепотом выругался; ему не доставляло удовольствия подолгу сидеть в башне, с окнами без стекол и холодными вихрями, но держать наблюдение было важной обязанностью, и все исполняли ее по очереди. Он гордо прошествовал прочь, Михаил с Олесей пошли набрать снега, а Рената оперлась подбородком на руку, с беспокойством думая о мужчине, которого любила.

Глава 5

Посреди ночи буря как-то разом стихла. Она ушла, оставив лес по– крытым сугробами высотой аршина в два, деревья согнулись под ледяным покрывалом. За ней пришла пронизывающая до костей стужа. День начался с ослепительной белизны, солнце было скрыто за облаками цвета мокрой ваты.

Наступило время завтрака.

– Боже, какой холод! – сказал Франко, когда они с Михаилом про– бирались через белую пустыню, где прежде была зеленая чаща.

Михаил не ответил; на разговоры уходило слишком много энергии, скулы его свело от мороза. Он оглянулся назад, метров на пятьдесят, на белый дворец; его на белом фоне уже почти не было видно.

– Проклятое место! – сказал Франко.– Вся эта страна сволочная! Сволочь Виктор, и сволочь Никита, сволочь Олеся и суперсволочь Рена– та! Что она о себе думает, приказывая мне рыскать по округе, как мальчишке на посылках?

– Мы никогда ничего не найдем,– спокойно сказал Михаил,– если вы будете так шуметь.

– Черт, здесь ничего живого нет! Как это мы должны найти еду? Сотворить ее? Я не Господь Бог, это уж точно! – Он остановился, нюхая воздух, в носу у него щипало от холода, и его обоняние ухудшилось.– Если Рената за старшего, почему она не найдет еду? Ответь мне на это!

Отвечать нужды не было. Они тянули жребий, обломки прутиков от костра, кому идти на поиски еды. Михаил действительно вытянул самый короткий, а Франко следующий, едва ли длиннее.

– Все, что здесь есть живого,– продолжал Франко,– зарылось в свои норы, сберегая тепло. Так и нам надо бы делать. Понюхай воздух? Видишь? Ничего.

Как будто в доказательство того, что Франко ошибался, из снега у них под носом выскочил заяц с чуть сероватым мехом, рванул в сторону полузанесенных деревьев.

– Вон! – сказал Михаил.– Смотри!

– У меня глаза застыли.

Михаил остановился и обернулся к Франко.

– Ты, что, не собираешься превращаться? Его можно поймать, если превратишься.

– К черту! – Щеки у Франко пошли красными пятнами.– Слишком хо– лодно для превращения. Мои яички замерзнут, если уже не замерзли.

Он сунул туда руку и проверил.

– Если ты не превратишься, мы ничего не поймаем,– напомнил ему Михаил.– Трудно, однако, тебе будет поймать этого зайца, если…

– Ага, теперь ты мне приказываешь, да? – возмутился Франко.– Слушай меня, говнюк: ты вытянул самый короткий прут. Ты вот давай и превращайся, и лови что-нибудь для нас. Пора бы уже перестать быть обузой!

Эта фраза уязвила Михаила, потому что он знал, что в этом есть правда. Он пошел дальше, обняв себя руками для тепла, его сандалии скрипели по покрытому настом снегу.

– Ну, что же ты не превращаешься? – язвил Франко, источая злобу. Он пошел за мальчиком.– Что же ты не превращаешься, чтобы научиться догонять зайцев и выть на сволочную луну как маньяк?

Михаил не отвечал. Он не знал, что сказать в ответ. Он поискал глазами зайца, но тот скрылся в белизне. Он глянул назад на белый дворец, который, казалось, мерцал как далекий мираж; между небом и землей все было одного оттенка. Опять крупными хлопьями повалил снег, и если бы Михаил не чувствовал себя сейчас замерзшим, несчастным и никому не нужным, он бы подумал, какие эти хлопья красивые.

Франко в нескольких саженях от него остановился и стал дуть себе в ладони. Снежные хлопья сыпались на его волосы и ресницы.