Час ворона

С внутренней стороны обложка бумажника имела прозрачную оболочку для фотографий. И Толик запихнул туда фотографию — цветное полароидное фото, запечатлевшее семью Ивановых на южном пляже под пальмами. Вот тебе и раз! А я и не знал, что Толик женат. Вот тебе и два! У него, оказывается, есть дочка! Девочка лет пяти. Безусловно, его ребенок — крупная девчонка, и носик совсем как у папы, а глаза мамины. Фотограф щелкнул Ивановых неожиданно. Ни Толик, ни его супруга, ни девочка не позировали, от этого получились на фото хорошо, естественно. Фотоаппарат, выдав листок с изображением, проштамповал и дату внизу снимка — пятнадцатое число прошлого месяца. Странно, Толик отдыхал на далеком юге, а уж очень загорелым не выглядит...

Чьи-то поганые руки разрисовали семейное фото фломастером. На животе Толика намазаны кляксы, очевидно, изображены язвы-раны от шариков с кислотой. Женщине коряво пририсовали петлю на шее. А девочке... На теле ребенка написали похабное матерное слово, обозначающее то, что будет сделано с девочкой, если... Если Толик откажется лизать пятки сумасшедшему со шрамом? Если он не пожелает сражаться с китайским убийцей в полную силу? Если он не скажет, кто зачинщик стародавней хохмы в далеком северном городе?

— Лешка, послушай... — Я бросил бумажник на пол и принялся обстоятельно разминать суставы пальцев. — Когда этот гребаный Монте-Кристо еще раз спросит о зачинщике, будь любезен, скажи, что зачинщик я!

— Стас, кончай геройствовать, у тебя отец...

— Папа умер в прошлом году. Инсульт.

— Я не знал.

— Теперь знаешь. Я один как перст, Леха. Да и не геройствую я ни фига! Надо мной просто труднее издеваться, чем над остальными. Можно поиздеваться над моим телом, а вот нервишки мне помотать посложнее, чем тебе или Толику... Впрочем, думаю, и твоему телу и моему — всем достанется, никто не будет обойден вниманием... Вот чего, Лешка, черт меня побери, терять нечего!

— Прыгнешь в окно?

— Прыгну, гадом буду!

— Стас, меня под охраной вели, учти. Видел, как здешний охранник грамотно Толика там, наверху, сделал?.. И только что, здесь, внизу, они его быстро... утихомирили.

— До того как убили Сергея, я, честно тебе признаюсь, ожидал хреновых раскладов, по типу, каждому из нас на фейсе шрамы нарисуют, как у этого садюги, или бить станут долго и чисто, однако убийств я не ожидал. И шантажа такого мерзкого не ожидал, честное слово. А посему, Алеша, мне насрать на здоровье здешних слуг и хозяев. Я с ними бодаться не собираюсь. Я их буду мочить. Просто и незамысловато.

— Ты хотя бы раз в жизни кого-нибудь убил. Стас?

— Сам знаешь, что нет! Только, Леш, давай, пожалуйста, без достоевщины и прочей тонкой психологии, ладно? Я и так сегодня чересчур злоупотребил собственным самоанализом. Надоело! В конце концов я занимался мордобоем поболе любого спецназовца. Кое-чего помню и теоретически, и практически, талант, как говорится, не пропьешь!

— Не горячись. Стас! С горячки сглупишь и... и что толку? Может, еще обойдется, а? Попугают, помучают и отпустят...

— Держи карман шире! Отпустят!..

— Не горячись, успокойся.

— Лешенька, дорогой! Я спокоен, как никогда, честное слово! Пойми ты, дурья башка, просто-напросто во мне сейчас что-то перегорело, какой-то предохранитель сгорел, и все по фигу, но с Юлой пяткой на шашку, как в том анекдоте, я прыгать не собираюсь. И вообще-то, если откровенно, я больше на мозги рассчитываю, чем на мускулы... Леха, до чего ж жизнь поганая штука?! Сто лет не виделись, и на тебе! Встретились, называется. Расскажи хоть, как сам-то, как живешь, и вообще...

— Как все живу. Вдвоем с мамой, все там же живем, то есть жили...

Из коридора донесся нестройный топот нескольких пар ног и цоканье когтистых лап по бетону. Мы с Лешкой переглянулись. Щелкнул замок, скрипнув, дверь отворилась.

— Лунев, руки за голову и на выход. — На пороге стояли те два мужика, что привезли меня сюда, а отступив на шаг, ожидал шофер Игорь. Шофер-собаковод держал за ошейник Альфу. Собачка молча глядела на меня, на мою шею.

Сцепив кисти на затылке, я ободряюще подмигнул Лешке и вышел из камеры. Шофер с собакой пристроился сзади, за спиной. Мужик с шокером-зонтиком встал рядом. Другой мужик, чей пот я нюхал, сидя в машине, пошел впереди.

* * *

— За мной, Лунев. — Мужик впереди, одетый в свежую футболку, неспешно двинулся по коридору. Зонтик-шокер ткнулся под ребра, за спиной зарычала Альфа, и я начал переставлять ноги под бдительным присмотром двух пар человеческих и одной пары собачьих глаз.

Когда меня провели через гараж и заставили в третий раз за сегодня топать по одной и той же лестнице, я окончательно убедился — мы идем в «зал»-солярий. Если солярий окажется пуст — без вариантов, меня поведут через дверцу рядом с гротиком на допрос. А значит, как только я выйду из солярия, окажусь в коридорчике с окошком. С тем самым окошком, про которое говорил Леха и под которым должен быть стог мягкого сена.